Принцесса Иляна

Когда Илона, пользуясь своим родством с Его Величеством, беспрепятственно миновала все «заграждения» из придворных, призванных не подпускать к королю нежелательных лиц, Матьяш, сидевший за пиршественным столом, встретил её милостиво.

— Моя кузина! — воскликнул он с той фонтанирующей радостью, которую могут испытывать только полупьяные люди. — Наконец-то ты начала преодолевать свою вечную скромность и сама подошла поговорить со мной. Сколько раз мы говорили с тех пор, как возвратились из Секешфехервара? Ни разу! Я сейчас велю, чтоб тебе поставили кресло.

Он уже оглянулся на сидевшую рядом новоявленную супругу, чтобы уточнить, представлены ли дамы друг другу, когда Илона ответила, что пришла не просто так. Кузина короля со всем почтением поклонилась Её Величеству королеве Беатрикс, а затем сказала:

— Я прошу Его Величество выслушать меня без свидетелей. Это совсем не долго.

Кузен нахмурился, но всё же согласился выйти из-за стола, но когда они дошли до ближайшей пустой комнаты и Илона сказала, что жизнь её мужа в опасности, король вдруг побагровел и, чуть не срываясь на крик, спросил:

— Вы что все сегодня? Сговорились? Один ушёл туда, где доски продаются. Другая не успела замуж выйти, а уже снова примеряет вдовий траур. И это всё в день моей свадьбы!

Илона ошарашенно взглянула на кузена, поскольку выражение «ушёл туда, где доски продаются» означало «умер».

— Кузен, я не вполне понимаю. Кто-то умер?

— Да! — в крайнем раздражении ответил король. — И не кто-нибудь, а Янош Понграц, муж моей тётки Клары. Уж от него-то я не ожидал такой каверзы!

Янош Понграц из Денгеледя, муж Клары Гуньяди, играл весьма заметную роль на свадебных торжествах, ведь именно он возглавил большое посольство, которое ещё весной отправилось в Неаполь и в декабре привезло Матьяшу его невесту. Все предшествующие дни Янош Понграц находился подле Его Величества и своей подопечной Беатрикс, но сегодня...

— Ещё вчера он пил, веселился и вообще вёл себя, как подобает, — продолжал Его Величество, — а сегодня взял и умер. Хорошо хоть, испустил дух не на глазах у всех. Спасибо и на том. По крайней мере, я имею возможность скрывать его смерть хотя бы несколько дней. Но мне-то разве легко? Я должен веселиться и радоваться, а нынешней ночью ещё и радовать супругу. И всё это время знать, что у меня во дворце покойник. А теперь ещё и ты, дорогая кузина, решила меня подбодрить своими воплями?

— Ваше Величество, я...

— Да ничего с твоим мужем не случится. Дела в Валахии идут отлично.

— Тогда почему Ваше Величество не хочет развить успех и нанести туркам поражение за Дунаем, на их земле, как собирался ещё летом?

— Ты упрекаешь меня, кузина? — король пристально посмотрел на Илону, которая тут же опустила взгляд. — Ты полагаешь, что я обманул кого-то и не выполнил обещаний?

— Ваше Величество, я этого вовсе не говорила.

— Но ты наверняка так думаешь, — настаивал Матьяш, — а между тем я сам обманут. Мне обещали деньги на крестовый поход. Итальянцы обещали. Но где же деньги? Те жалкие крохи, которые я получил осенью, нельзя назвать деньгами. И всё же я подумал, что могу предпринять хотя бы что-то, и вот твой муж снова получил трон в Валахии. Разве этого мало?

— Ваше Величество, этот трон легко потерять, потому что...

— А вот об этом не тебе судить, кузина, — перебил король, — потому что политика это не женское дело. Иди и веселись. Я приказываю. А то ещё немного, и я сам могу умереть от разрыва сердца из-за этих волнений. — Он воздел руки к потолку. — Сколько всего в день моей свадьбы! Как будто нет других дней. Господь, за что Ты так наказываешь меня!?

IV

Почему Илона, сидя у окна своего дома в Пеште, так внимательно смотрела на заснеженную улицу? Может, надеялась, что там вот-вот покажутся несколько всадников?

Илона подумала об этом, когда и вправду увидела сквозь падающий снег, как из-за угла крайнего дома появились какие-то тёмные фигуры, которые, приблизившись, приобрели очертания всадников, а ещё через минуту остановились возле её ворот.

Один из всадников начал спешиваться. Очевидно, хотел постучать, но Илона ещё до этого опрометью бросилась во двор, обогнала конюха, который уже шёл по каменному коридору, сама открыла калитку и спросила, вглядываясь в лица, полускрытые под капюшонами зимних плащей:

— Кто вы и от кого приехали?

— Племянница, — подал голос самый дальний из всадников. — Ты не узнаёшь меня?

— Дядя Иштван? — удивилась Илона, ведь это был Иштван Батори, который ходил с её мужем в походы.

— Да, племянница. Это я, — последовал ответ. — Открывай. И я бы не отказался от кружки горячего вина. Вон ненастье-то какое. Весь продрог, пока к тебе ехал.

Теперь уже все трое всадников спешились и завели лошадей во двор дома. Иштван прошёл в дом, а двое других, которые оказались его слугами, отправились в конюшню, чтобы вместе с конюхом позаботиться о лошадях.