Принцесса из рода Борджиа

— Ты украл мою дочь! Ты обрек ее на смерть! Это ты убил ее! Отвечай!.. Нет! Молчи, несчастный, я отпускаю твои грехи!.. Слушай меня, ведь у тебя тоже есть дочь, ведь у тебя тоже отцовское сердце!

Клод побледнел как смерть. Затылком он чувствовал дыхание Неизбежности… Расширенными глазами он смотрел на Фарнезе, не в силах вымолвить ни слова… Кардинал злорадно рассмеялся и дернул Клода за рукав.

— Да-да! У тебя тоже есть дочь! Ты тоже ее любишь! Знай же, чудовище, что это я отвел твою дочь в комнату смерти!.. Ага, я вижу усмешку в твоих глазах! Ты хочешь сказать, что ты ее спас? Что ты спрыгнул в люк!.. Что ты…

Стон прервал его:

— Так вы знаете, что произошло этой ночью! — прохрипел Клод.

— Да, я это знаю! И я хочу сказать тебе… Слушай!.. Твоя дочь… в эту минуту… ты меня слышишь, демон? Твоя дочь… она вновь схвачена! Она во власти Фаусты! Ее казнят!.. И это моих рук дело!..

Фарнезе грубым движением оттолкнул Клода и встал, скрестив руки на груди, ожидая и, вероятно, надеясь, что огромный кулак Клода уложит его на месте. Но Клод сгорбился, закрыл лицо ладонями и замер.

Воцарилась гробовая тишина. Но она длилась всего одно мгновение. Когда Клод опустил руки, он был неузнаваем… Безобразный… и величественный… он был воплощением страдания. Он больше не смотрел на кардинала… его трагический взгляд был устремлен на алтарь — на Крест, на Христа, на Бога… И в этом взгляде был бунт, бунт против несправедливости… Он перевел взгляд на Фарнезе… Он сказал, вернее, прорычал несколько слов… Но Фарнезе понял его. Клод сказал:

— Это ты сделал, священник? Это ты сделал?

— Да, палач! Это сделал я!

— Ты выдал дитя? Говори? Это ты ее выдал?

— Да! Это я!

— И ты говоришь, что ее казнят?.. Ее казнили, да? Она мертва?..

— Мертва!

Странный звук, в котором слышалась тихая жалоба, раздался под сводами собора, он усиливался, разрастался, он превратился в грозный рокот, и, наконец, Клод воскликнул:

— Это дитя, священник!.. Дитя, которое ты обрек на смерть… знаешь ли ты, кто это?

— Это дитя? — пробормотал Фарнезе, внезапно почувствовав, что у него останавливается сердце и волосы встают дыбом. — Это дитя…

— Так знай же, — крикнул Клод, — знай! Это дитя!.. Это была твоя дочь!

И он пошел прочь, даже не взглянув на кардинала. Кардинал рухнул на пол, словно сраженный страшным ударом. Молодой монах, молившийся неподалеку, подошел к нему и, убедившись, что он жив, попытался привести его в чувство.

Имя этого монаха было Жак Клеман.

Глава 11 ДОГОВОР

Покинув Собор Парижской Богоматери, Клод направился к дому Фаусты. Подойдя к двери, он яростно заколотил в нее кулаком, забыв о молотке.

Дверь не открывалась. Из дома не доносилось ни звука.

— Мне откроют, — бормотал Клод. — Они должны мне открыть и сказать, что стало с моей дочерью… Проклятие… Эй! Вы откроете наконец?!.

Он стучал двумя кулаками… Внутри глухо отозвалось эхо.

— Добрый человек, — произнес женский голос, — разве вам не говорили, что дом пустует?

Это сказала какая-то проходившая мимо простолюдинка. Клод обернулся и ответил:

— Я ищу мою дочь!.. Мне отворят, так и знайте!

Женщина отпрянула, напуганная выражением его лица. Клод вновь яростно замолотил кулаками; временами он останавливался и всем телом налегал на дверь; из его груди вырывалось хриплое дыхание, вены на висках вздулись, ноги дрожали от напряжения.

У дома собралась толпа. Узнав прежнего палача, люди со страхом смотрели на него.

— Он обезумел!

Уличные мальчишки улюлюкали… Клод царапал дверь ногтями… Его пальцы кровоточили… Потом он начал биться о дверь головой… По его лицу текла кровь…

— Он обезумел!

— Надо пойти за стражей!

Клод упал на колени. Он кричал, звал, умолял. Но никто не осмеливался приблизиться к нему.

В эту минуту какой-то человек — одетый в черное дворянин — прошел мимо размеренным и быстрым шагом, не замечая происходящего, и вошел в соседний дом, трактир «Железный пресс». Этот человек не видел Клода, а Клод не видел его…

Долго еще несчастный бился, стучал, колотил; долго боролся с железной дверью. В конце концов он понял всю тщетность своих попыток и удалился, глотая слезы.

Клод вернулся в свой дом и принялся бродить по комнатам. Госпожа Жильберта исчезла; все двери были распахнуты; в комнате, где спала Виолетта, он обнаружил следы борьбы: перевернутые стулья, сорванные шторы. Машинально Клод стал наводить порядок.

Он произносил бессвязные слова, судорожно сжимая в руках какие-то предметы, которых могла касаться Виолетта… Иногда он подходил к двери, которую оставил открытой, и выглядывал наружу, потом быстро возвращался в свою спальню… Он больше не плакал. Наконец он бросился в кресло, закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

— Вот что, — прошептал он со странной улыбкой, — вот что, я должен умереть!.. Как я раньше не додумался до этого?..