Принцесса из замка дракона

— Рассмотрел даже более, чем хотелось. С твоего последнего явления сюда он явно подрос. В высоту сейчас пару саженей будет. Когти с мою ладонь, зубы лишь чуть поменьше. Но опасность этого зверя не в зубах. Опасность его в огне, что он выдыхает из своей пасти. Жар этого пламени сравним с кузнечным горном. И тело обжигает за мгновение, и металл раскаляет.

Несмотря на боль и полученный ущерб, меня настолько раздирало любопытство, что я просчитывал, когда смогу вернуться в долину и как лучше преподнести моё появление местным жителям, чтоб получить от них поддержку и людей, если дело дойдёт до сбора отряда.

Старик снова перевёл взгляд на мою обожжённую руку, что сейчас была замотана в тряпицу. Кожа на ней горела огнём и грозилась к утру покрыться пузырями, лишив меня способности держать этой рукой меч.

— Как же вы теперь, могучий сэр Вазгар, без правой-то руки?!

Я отмахнутся.

— Заживёт. А пока вторая рука имеется. Я обучался рыцарскому делу с рождения и одинаково хорошо владею мечом обеими руками.

Изречённое мною было ложью. Но нужно было, чтоб, видя мои раны, старик не списал меня со счетов.

— Да и дело более запутанное, чем казалось на первый взгляд. Я собираюсь хорошенько расспросить местных об этом замке и принцессе, прежде чем наведаюсь к ней снова.

Ситуация была до невозможности странная. Хотя, конечно, делать какие-то выводы сейчас не стоило. Думать нужно на холодную голову, а во мне сейчас словно догорал пожар. Смятение! Огненные ветра возмущения и отчаянное осознание непонимания. Так что я просто ехал и обещал себе, что завтра на свежую голову со всем разберусь. А пока можно просто восхищаться красотой этой загадки.

— Я ещё про принцессу не рассказал тебе, сказитель. Юна и прекрасна! Как раз для твоих невозможных сказок.

В селение мы прибыли уже совсем за полночь. Подведя моего коня к местному трактиру старик загадочно улыбнулся:

— Опыт мой шепчет, доблестный сэр Вазгар, что я здесь и сейчас становлюсь истинным очевидцем легенды, о которой станут петь веками. А значит, долг мой как сказителя, видеть всё своими глазами и правдиво сокласть для потомков. Не беспокойтесь, осмотрительный сэр Вазгар, я не стану вам помехой, просто буду где-то рядом.

Сил спорить у меня всё равно не было, так что я даже позволил менестрелю разразиться цветастой речью с воспеванием моих былых подвигов перед внимающими гостями и хозяевами таверны. Мне нужна была комната и лекарь, которого после таких слов заставили явиться ко мне немедля.

Это был ещё очень крепкий, но абсолютно седой знахарь, с мягкими руками и тихим вкрадчивым голосом. Пахло от него травами, и говор он имел простой, незамысловатый. Хотя ожидать в такой глуши учёного монаха было бы глупо. Пытаясь и тут отвлечься разговорами, я принялся расспрашивать его:

— А ты ведь, лекарь, местный будешь?

— Как ни на есть, сэр. Двадцать пять лет тут обретаюсь.

— А известно ли когда появилась тут эта принцесса и дракон? Откуда они вообще тут взялись?

Лекарь немного придержал иглу над пламенем свечи, вдел в неё нить и, подвинув ближе табурет, чтобы было сподручно шить мне голень, начал свой рассказ:

«Я на истину, сэр, не претендую. Сам я в ту сторону и не хожу, мне без надобности. Меня всё чаще, наоборот, на юг, вниз по реке зовут, там много деревень больших и малых. Но в селе есть и пастухи, и охотники, есть кто и по торговым делам зачем на тракт хаживает. Так вот они, как весна началась, все сказывать стали, что в одну ночь явился там отряд королевских воей. Встали они прямёхонько на тракте, подле того места, где сейчас принцессин камень возвышается. Встали и так и стояли почти до лета. Подле себя никого не пускали. Даже караваны этой дорогой идти перестали. Чего стояли, какого врага поджидали не ведомо. Но только вдруг однажды так же в один день и ушли.

Люди, кто видали тогда их брошенный лагерь, говорили, что пожгли они все шатры свои и кухни перед уходом. Но теперь-то все судачат, что это дракон на них налетел. А они, значится, вместо того, чтоб как полагается встать на защиту мирного люда, бежали.

Тогда-то мужики камень этот принцессин и нашли. И потянулся со всех ближних селений люд, кто посмелей да побезголовей, по дороге этой проклятой. Писано, говорили, что и простому человеку позволительно. Чем, говорили, я не зять королю. Ни один не возвращался. За некоторыми ещё бабы следом бегали: за кем мать, а за каким дурнем и жена. Так и эти дурёхи ни одна не вернулись. Всех окаянный спалил.

А староста-то наш ещё всем чужакам захожим стал про дракона этого самолично сказывать. Награду сулить тому, кто рыцаря приведёт, что победит тварь. Боится он очень. Говорит, заматереет зверь — лютовать начнёт.

Так видать те чужаки эту весть-то разнесли. И пары месяцев не прошло, как повадились к нам рыцари всякие, лорды, вои боями закалённые. А всё одно! Тех, кто кровей неблагородных или благородных, но с отрядом пришёл, дракон завсегда дотла сжигает. Как уйдут по дороге, никто их более и не видывал.