Принцесса Клевская

– Ах, сударыня! – Консалв бросился к ее ногам. – Вы не представляете, какое для меня счастье – услышать ваш упрек! Я вижу, что вы гневаетесь на меня за то, что я умолчал о своем пребывании в Тортосе. Но не сожалейте, сударыня, – воскликнул он, увидев растерянность на лице Заиды, невольно выдавшей свои чувства, – только не сожалейте о том, что одарили меня счастьем! Не отнимайте у меня возможности считать, что я вам небезразличен. В свое оправдание могу лишь сказать, что, слыша ваш голос, я не мог знать, кому он принадлежит – вы для меня находились где-то за морями, была ночь, вашего лица я не видел, вдобавок вы говорили по-испански. Я и подумать не мог, что вы совсем рядом. Я увидел вас в лодке на следующий день, но не мог заговорить с вами, так как именно в тот момент меня схватили люди короля.

– Коли так случилось, я не буду разубеждать вас в смысле услышанных вами слов. Но умоляю вас больше ни о чем меня не спрашивать и постараться пережить неизбежную разлуку. Мне стыдно за те слова, которые не по моей воле долетели до вашего слуха в Тортосе; мне стыдно, что я сейчас не смогла сдержать перед вами своих чувств, и, если я располагаю над вами хоть какой-то властью, прошу оставить меня.

Но уже ничто не могло омрачить радости Консалва. Ему было вполне достаточно того, что Заида подтвердила свои невольно вырвавшиеся наружу чувства. Он подчинился ее воле и отправился в лагерь, не теряя надежды, что наступит день и все уладится.

Армия дона Гарсии одержала под руководством доблестных королевских военачальников, в числе которых был и Консалв, ряд крупных побед, и мавры, опасаясь худшего, согласились на все условия леонского короля. Мирный договор был подписан, и к испанцам отошло несколько далеких крепостей. Чтобы обезопасить жизнь короля, было решено до полного выполнения всех договоренностей оставить часть пленных в качестве заложников. Король вознамерился объехать отошедшие к его владениям города и, в частности, побывать в Альмаразе. Королева, страстно любившая своего мужа, почти не покидала его с самого начала войны. Во время осады Талаверы легкое недомогание разлучило ее с королем, но она находилась недалеко от войска и вот-вот должна была вновь появиться в лагере. Консалв, мечтавший о новой встрече с Заидой, предложил дону Гарсии пригласить королеву в Талаверу, с тем чтобы она посмотрела на только что отвоеванную крепость, а заодно и взяла в свою свиту знатных арабских дам, оказавшихся в плену у испанцев. Герменсильда, зная о чувствах Консалва к Заиде, с радостью откликнулась на его просьбу, желая хоть как-то искупить перед братом вину, которую постоянно ощущала на себе со времени его несчастной любви к Нунье Белле. Она отправилась в Талаверу, и пленницы с удовольствием согласились провести при ней время вынужденного пребывания в Испании. Зулеме, содержавшемуся в Талавере в качестве пленника, очень не хотелось расставаться с Заидой. Более того, ему не нравилось, что его дочь-принцесса будет находиться в окружении королевы наравне с другими арабскими дамами. Однако скрепя сердце он отпустил Заиду, к невыразимой радости Консалва, который ни о чем, кроме как о встрече с возлюбленной, не мог думать. В день приезда королевы в Талаверу дон Гарсия выехал ей навстречу. Герменсильда ехала верхом в окружении свиты и, как только приблизилась к королю, представила ему Заиду, которая выглядела особенно восхитительно в нарядном одеянии, специально, видимо, подобранном, чтобы еще больше поразить своей красотой воображение Консалва. Изысканность ее манер, тонкий ум и природная застенчивость произвели на всех неотразимое впечатление. При дворе к ней сразу же стали относиться, как того заслуживали ее высокое происхождение и ни с чем не сравнимая красота. В свою очередь, ее также восхитили величие и роскошь дворцовой жизни. Консалв не отрывал от нее глаз. Уверенный в ее любви, он не допускал даже мысли, что на его пути к счастью могут возникнуть еще какие-то преграды. Он полюбил ее за красоту, но сейчас, узнав ее душевные качества, благородство ее натуры, он просто боготворил ее. Он настойчиво искал встреч наедине, но она с той же настойчивостью избегала их. Однажды ему все-таки удалось застать ее одну в покоях королевы. Стараясь не обидеть ее своей назойливостью, он тем не менее так страстно и так искренне умолял ее открыть свои чувства, что она не выдержала и уступила его просьбе.

– Если бы я могла скрыть от вас свои чувства, – сказала она ему, – я бы сделала это, несмотря на все мое к вам уважение. Мне бы тогда не пришлось корить себя за то, что я вселила надежду в человека, которому не предназначена. Но поскольку вы узнали о них сами, я готова подтвердить, что вы мне небезразличны, и объяснить то, о чем вы скорее всего только догадываетесь.

И она поведала ему о том, что ему уже было известно из рассказа дона Олмонда о предсказаниях Альбумасара и решении Зулемы.