Принцесса Конде

Когда всадники достигли аббатства, Анна-Женевьева сияла. Андре стал с ней гораздо любезнее, чем был раньше, напускной вежливости в его тоне поубавилось, а появилась самая что ни на есть искренняя заинтересованность. Человек вроде Андре де Линя мог себе позволить говорить на равных даже с такой знатной дамой, как Анна-Женевьева. Шевалье де Ру, наблюдавший за этой парочкой, все более мрачнел.

Аббатство Анне чрезвычайно понравилось. Она подумала, что летом в окружении зеленых деревьев аббатство Нуази выглядит очень романтично. К источнику она не пошла – полюбовалась им издали. Ее больше интересовал красавец аббат, оказавшийся ко всему прочему приятнейшим собеседником. Фабьен, при всей его преданности и самоотверженности, не обладал утонченностью, которая приобретается благодаря соответствующему происхождению или прекрасному образованию. Андре де Линь имел преимущество перед Фабьеном и в том, и в другом. Кроме того, он умел поддерживать такую беседу, какая нравилась Анне больше всего – тонкий, умный разговор. И хотя маленькая герцогиня могла показаться девушкой легкомысленной, это впечатление было обманчиво. В чем Андре, похоже, убедился.

Анна-Женевьева не успела открыть рот, как аббат предложил:

– Возможно, мне следует проводить вас до замка Беруар? А вы представите меня вашей кузине…

– Охотно! – согласилась Анна-Женевьева, втайне ликуя. – И, возможно, вы останетесь отужинать с нами, святой отец? Не сомневаюсь, что Элиза вас не отпустит.

– Не знаю, не знаю. Мне нужно будет испросить соизволения у преподобного де Билодо. Вы подождете меня несколько минут?..

От аббатства до замка Беруар было около часа езды. Путь оказался легким и приятным, и Андре с Анной проговорили все это время, причем синеглазый священник явно все больше и больше проникался симпатией к хорошенькой герцогине. Де Ру ехал позади, мрачный и неразговорчивый. Впрочем, его вовлечь в беседу и не пытались. Все было и так ясно: госпоже хочется поговорить с аббатом. Что ж…

На склоне холма располагалась деревня, через которую следовало проехать по дороге к замку. Принадлежала она Элизе и носила то же название, что и замок, – Беруар. Въехав в деревушку и свернув на улочку, которая соединялась с дорогой к дому госпожи де Бланшетт, все трое одновременно увидели толпу.

Фабьен обнажил шпагу.

– Герцогиня, нет ли здесь иной дороги? – поинтересовался де Ру.

Анна-Женевьева отрицательно покачала головой.

– Нет. Но я не думаю, что там что-то замышляют против нас. Местные жители любят Элизу, а меня знают в лицо и не посмеют обидеть. Народ просто собрался посмотреть на представление. Видите, там актеры?

В самом деле, в плотном кольце мелькали пестрые костюмы комедиантов бродячей труппы. Над толпой раздавался хрипловатый, но звучный голос, причитающий о горькой судьбе башмачника Жана, начисто ограбленного сборщиком налогов.

Когда три путника оказались на деревенской площади, актеры, торопившиеся закончить представление до наступления ранних зимних сумерек, уже разыгрывали другую сценку. Действующими лицами были куклы. Появившаяся из-за ширмы белокурая пышногрудая красотка с ярко намалеванными губами и не менее ярко подведенными глазами хваталась за голову, томно вздыхала и всем своим видом демонстрировала полное недовольство жизнью. Вокруг красотки бегал старикашка в ночном колпаке. Пакля, из которой были сделаны его волосы, свисала жидкими клочьями и делала куклу особенно жалкой. Мотивчик веселой песенки, которую наигрывал скрипач, был незамысловатым, но зато быстро запоминался:

– Красотка Аннет дрожит день и ночь.
Старый Жерар ей не может помочь!

– дурашливо пел все тот же звучный голос невидимого певца.

Анна-Женевьева не без интереса посматривала в сторону кукол: видимо, вспомнила кукольное представление в Париже и все, что за ним последовало. Ее лошадь почти остановилась. Де Ру деликатно дотронулся до локтя герцогини.

– Сударыня, не будем задерживаться.

Девушка неохотно кивнула.

Путникам пришлось ехать почти вплотную к домам, примыкавшим к площади, потому что остальное пространство было занято публикой. Прокладывать дорогу через толпу им не хотелось.

– Серые глаза, седая прядь!
Холодно с мужем постылым спать!

Фабьен видел, как плечи герцогини чуть дернулись. Анна-Женевьева явно посочувствовала кукольной героине.

Песенка продолжала звучать над толпой. Чего только не пробовала бедняжка Аннет, чтобы не мерзнуть! Носила накидку, подбитую горностаевым мехом, сидела у растопленного камина, надевала теплые чулки, которые муж привез из Парижа. Увы! Ничего не помогало. Красотка продолжала маяться от холода. В конце концов, муж обратился за советом к монахам соседнего монастыря. Публика притоптывала ногами, хлопала в ладоши, показывала пальцами на кукол и хохотала. Мелкие монеты дождем сыпались в шапку, которую подставлял зрителям один из комедиантов, не участвующих в представлении.