Принцесса, которая любила дождь

Они вошли в котельную, бросили Крозье на полу. Ему сковали наручниками ноги, руки, усадили на деревянный ящик. Затем человек в черном замшевом плаще взял шприц, вонзил иглу в его сонную артерию — Крозье даже не почувствовал, как сталь проткнула кожу — набрал несколько кубиков крови.

— Ну что ж, посмотрим на мир вашими глазами, — сказал он Виктору, делая себе инъекцию.

После чего отбросил в сторону ненужный шприц.

Осколки кафеля громко хрустнули под ногами. Звякнула, покатилась по бетону стреляная гильза. Здесь явно побывал кто-то из своих. Веймар перехватил винтовку, медленно подошел к лежащему ничком на самом краю перрона человеку, осторожно взял его за плечо, перевернул. Его грудь была испещрена мелкими кровоточащими черными точками, горло было рассечено чем-то острым.

«Оборотень» — догадался Веймар.

— Крозье! — громко позвал он.

Его крик эхом отозвался в глубине тоннеля. Никто не откликнулся.

— Крозье! — крикнул он вновь.

И снова — молчание.

Внезапно Люк почувствовал чей-то взгляд, невидимым ножом вонзившийся ему в спину точно меж лопаток; он обернулся, вскинув винтовку. Это была Анджелла. Она бесшумно прошла быстрым шагом по самому краю перрона и остановилась рядом, окинула взглядом труп.

— Виктор исчез, — сказал Люк, опустив винтовку.

Анджелла вынула кинжал, присела на корточки, провела лезвием по горлу покойника, слизнула кровавую полосу с клинка.

— Крозье у них, — сказала она, выждав паузу, глядя в одну точку отсутствующим взглядом. — Скорее всего, они ушли в канализацию. Воспоминания стираются — с момента его смерти прошло достаточно времени, чтобы кровь уже начала терять свои свойства.

По ступеням, громко топая армейскими ботинками, сбежал Вячеслав Брант с пулеметом в руках, подошел к ним.

— Там полиция приехала, все оцепили, — сказал он. — Наше прикрытие работает, их уже предупредили об операции управления по борьбе с наркотиками и приказали всячески содействовать спецподразделению. Я распорядился никого не впускать и не выпускать из оцепленной зоны, кем бы ни оказался.

Анджелла кивнула.

— Где остальные? — спросила она.

— Приводят себя в порядок. Сейчас подойдут, — сказал он.

— Придется спускаться в канализацию, — сказала Анджелла с отвращением.

— Чистоплюйка! — рассмеялся Брант. — Правильно сказал Фергюссон — ты любишь других в говно макать, а сама туда не особо стремишься!

Анджелла пожала плечами.

— Фергюссону виднее, конечно, — сказала она обиженно. — А что с нашим снаряжением?

— Ждем, — сказал Брант. — Должны подъехать.

В подземку спустилась Бернски, следом за ней шли Ларсен, Колльберг, Йохан, Барс и остальные, участвовавшие в операции.

— Ну что? — спросил ее Брант.

— Подвезли наше снаряжение, — сказала Джилл, подойдя к ним. — Сэм уже руководит разгрузкой.

— Отлично, — сказала Анджелла. — Надеюсь, клаустрофобией никто из присутствующих не страдает?

— Анджелла, что это значит? — спросил Йохан насторожившись.

— Мы пойдем в канализацию, — сказала девушка, вынула из винтовки обойму, посчитала оставшиеся патроны, вставила магазин обратно.

— Ты что, взялась за старое? Вспомнила Маутхаузен? — удивился Йохан.

— Крозье у них, — ответила Анджелла.

— И что? — спросил Йохан. — Ему уже не помочь, ты прекрасно знаешь, что они с ним сделают, когда получат от него необходимую информацию.

— Мы в любом случае попытаемся, — сказала Анджелла. — Я не хочу, чтобы его потом назвали перебежчиком.

— Анджелла, так рисковать из-за одного штурмовика — это же глупо! — воскликнул Йохан.

— Не знаю, как принято у тебя в команде, Карл Йохан, а у меня во взводе своих не бросают, — отрезала Анджелла, небрежно взяла винтовку за цевье и пошла на выход.

Остальные члены Джи-2 направились за ней.

— Колльберг! — крикнула Анджелла, остановившись на ступенях.

Командир Н-5 обернулся на голос.

— Это предатель, — Анджелла указала пальцем на Йохана. — Арестуйте его. Казнить на рассвете.

Йохан от удивления широко открыл рот.

«Вот как!» — подумал он с ужасом. — «Нашла таки наша Анджеллочка, как со мной старые счеты свести…»

Колльберг кивнул, заломил ему руки за спину и повел с перрона.

— Нашей Анджелле всего семьдесят лет, а характер такой паскудный, словно живет целую вечность, — сказал, с укором глядя ей вслед, Брант.

Протискиваясь сквозь толпу собравшихся, несмотря на ночное время, зевак, Эмма наконец прорвалась к оцеплению, сунула полицейскому под нос свое удостоверение. Тот лишь виновато развел руками: «приказ — ни одной живой души за оцепление, управление по борьбе с наркотиками, операция спецназа».

— В чем дело? — к ней, наконец, протиснулся Вагнер.

— Не впускает, — пожаловалась Эмма. — Говорит, специальная операция.

Полиция тем временем начала разгонять собравшуюся толпу.

— Да осадите же, наконец, этих идиотов! — кричал чей-то голос.

Зеваки стали по одному, по двое пятиться назад, уходить прочь.

— Какого черта я не знаю об этой операции? — взорвалась Эмма. — Стоддарт мог бы и предупредить, сообщить нам.

— Смотри, — Вагнер взял ее за локоть, повернул.

Эмма обомлела.