Принцесса на алмазах. Белая гвардия - 2

Шуму, визгу, воплей… Иные просто шли, иные вертелись волчком, как те дервиши, которых Мазуру приходилось видеть далеко отсюда. Натали шла в первом ряду, бок о бок с некоей, если можно так выразиться, ведьминой генеральшей, высоченной старухой, в знак своего положения увешанной еще и змеиными шкурами — не сброшенными во время линьки, а содранными, вполне вероятно, самой «генеральшей». Натали снова сменила облик, теперь она красовалась в легком, но полностью закрытом и довольно длинном платье — совершенно по моде пятидесятых, которую Мазур еще смутно помнил по детским годам. Волосы гладко зачесаны назад, ни единого украшения, никакой косметики — видимо, так в данном случае и полагалось. Лицо у нее стало каким-то другим, незнакомым, и охарактеризовать его выражение Мазур мог бы одним-единственным словом: Африка. На улицы вполне современного города вдруг выплеснулось нечто древнее, жуткое…

Мазур и остальные, все двадцать человек «белой гвардии», шагали по сторонам процессии, по тротуарам, и обе цепочки в первую очередь держали не свой тротуар, а противоположную сторону улицы — прохожих, окна, крыши… Натали им настрого запретила идти рядом с ней, замешиваться в толпу вопящих ведьм — обидятся, мол, считают, что защитят лучше любых мордоворотов со стволами. Мтанга меланхолично ей поддакнул. А в общем, Мазур не особенно и опасался каких-то поганых неожиданностей — операция по сбору ведьм до последнего держалась в строжайшей тайне, он сам о ней узнал перед самым выходом в свет, заранее были в курсе только Натали, Мтанга и парочка его особо доверенных лиц. Еще, правда, те пилоты самолетов и вертолетов, что привезли в столицу этих фурий — но их всех до одного, едва приземлялись, Мтанга до конца церемонии засадил под замок, как и водителей двух автобусов, привезших ведьм в условленное место.

Оказавшись на очередном перекрестке, Мазур прекрасно видел, как блокировавшие их жандармы, за редкими исключениями, торопливо вытягиваются в струнку и отдают честь толпе завывающих старух — судя по этим редким исключениям (вольнодумцы, ага, атеисты местные, надо полагать), это был не приказ начальства, а собственная инициатива жандармов, почитавших необходимым выказать почет и уважение. И смеяться над ними безусловно не стоило: уж Мазур-то, за время своих странствий по глобусу повидавший кое что, безусловно не совместимое с материализмом, их прекрасно понимал. Он и сам порой, встречаясь взглядом с кем-то из маквела, испытывал смутное желание то ли взять под козырек, то ли оказаться подальше отсюда. Такие уж у них глаза, пронзительные, с таившимся в глубине непонятным…

Уши закладывало от визга и воплей — да и запашок от ближайших исходил не самый приятный. Мазур, естественно, стоически держался — видывали вещи и похуже… Натали ни словечком не обмолвилась касаемо конечной цели парада — если только была такая — так что Мазур привычно выполнял свои обязанности, и только, глядя в оба, краешком глаза отмечая, как встречные горожане, за редкими исключениями меняясь в лице, жмутся к стенам, а кое-кто (порой даже осанистые, благополучные на вид) торопливо кланяются, сложив ладони ковшиком…

Едва на очередном перекрестке «генеральша» свернула в тихую улочку, а за ней последовала вся орава, Мазур повернул свою цепочку туда. И остановил, когда остановилась «генеральша».

Старуха, потрясая коровьим хвостом, что-то завопила со злобной радостью на сморщенной, размалеванной харе. Большинство ведьм, и она сама, и Натали, так и остались стоять — только с полдюжины выскочили вперед, закружили по улочке от тротуара до тротуара, хаотично выписывая круги и зигзаги по ведомой им одним системе (Мазуру показалось, что система, безусловно, имела место), скрючившись в три погибели, с невероятным для столь почтенных лет проворством подпрыгивали, едва не тычась носами в асфальт, медленно продвигались вперед, словно вынюхивая что-то. Ага, вот именно, ключевое слово — вынюхивали. Мазуру вспомнились кое-какие приключенческие книжки, прочитанные в детстве…

«Следопытш» словно всех и одновременно тряхнуло электрическим разрядом: они прямо-таки синхронно подпрыгнули на корточках, выпрямились, словно по неслышимой команде — и, вопя, визжа, вереща кинулись к ничем не примечательному двухэтажному домику под сенью раскидистых деревьев, больше всего напоминавшему обиталище буржуа средней руки. Выстроились перед ним в шеренгу, заорали вовсе уж нечеловечески — и туда, опять-таки словно получив неслышный простым смертным сигнал, кинулись, обгоняя друг друга, все остальные, встали перед домиком толпой, завывая и потрясая коровьими хвостами. Принцесса на сей раз стояла позади всех, не сводя с домика глаз, едва заметно усмехаясь со злобным торжеством, раздувая ноздри.

Дом казался необитаемым. Один только раз на втором этаже отдернулась занавеска, замаячила мужская незнакомая физиономия — положительно, искаженная нешуточным страхом — и тут же пропала. Ведьмы вопили. Понемногу их вопли перешли в скандирование одного-единственного, ясно различимого, но совершенно незнакомого слова: