Принцесса на алмазах. Белая гвардия - 2

Натали подошла к ним с застывшей на лице хищной улыбкой и затуманенными глазами, вид у нее был такой, словно она крайне медленно возвращалась в конец двадцатого столетия из каких-то гораздо более старинных времен, неведомых мест, для современного человека, тем более белого, как пришло в голову Мазуру, весьма неуютных.

Возле них возник Лаврик, негромко сказал:

— Мадемуазель Натали, пора уезжать. Сейчас здесь будет полиция и репортеры. Ну, от полиции никакого беспокойства, они вмешиваться не станут, а вот в объективы вам здесь попадать совершенно ни к чему. Доктор оборвал телефон, подавай ему полицию и репортеров. Идиот…

Он сделал знак, и машины кортежа подлетели вплотную. К некоторому удивлению Мазура, Натали нисколечко не протестовала, едва Лаврик распахнул перед ней заднюю дверцу черного «Мерседеса», одного из Папиных броневиков, порхнула на сиденье. Видимо, была совершенно согласна, что ее миссия закончена.

Громадная черная машина ловко развернулась на узенькой улочке. Мазур прыгнул на сиденье подкатившего джипа, и кортеж в обычном своем порядке понесся прочь. Глянув назад, Мазур увидел, что расходившиеся ведьмы и не заметили исчезновения Натали — всецело поглощенные своим занятием, они выли и визжали, ожесточенно размахивая коровьими хвостами. Абзац котенку, подумал Мазур без всякого сочувствия. Нарвался доктор, получил по мозгам с самой неожиданной стороны — и, пожалуй, Леон прав, Мукузели и с места не сдвинется, разве что пожалуется полиции и репортерам на хулиганскую выходку (каковую некоторые из слушателей, ручаться можно, воспримут совершенно иначе, но, скорее всего, промолчат)…

…Этого верзилу, капрала-коси из военной полиции, к Мазуру приставили ординарцем (хорош африканский полковник без ординарца) в первую очередь оттого, что он более-менее владел английским. Большинство из охраны и обслуги Лунного дворца этим похвастать не могли, отчего Мазур частенько чувствовал себя прескверно, не в силах с ними объясниться и поговорить о простейших вещах. Правда, его личная прислуга — те самые Жан и Жак из резиденции Папы, вот только красотки-горничной с ними не было, не исключено, волей Принцессы — по-английски болтала неплохо, но с ними-то как раз особенно и не о чем разговаривать. Так что при нужде приходилось брать с собой в качестве переводчика Лаврика или Леона.

Капрал лихо бросил два пальца к оранжевому берету:

— Господин полковник, звонил часовой от главных ворот. Вас срочно хочет видеть какой-то человек, он очень настойчив…

— Что за человек? — лениво спросил Мазур, вставая и застегивая белый форменный китель.

— Белый, в гражданском. Странноватый какой-то человек, говорит часовой, ни по-английски, ни по-французски не умеет, повторяет только «колонель Иванофф», тараторит что-то… Часовой его шуганул бы или вызвал подмогу, но у него на машине дипломатические номера…

— Ну, пойдем посмотрим, — сказал Мазур не без любопытства.

Надел фуражку с приличествующим полковнику золотым шитьем, и они вышли, спустились по парадной лестнице, энергичным шагом за полминуты добрались до высоких кованых ворот. Мазур поморщился, как от зубной боли и постарался это выражение побыстрее убрать с лица: створки были не сплошные, решетка из затейливо выгнутых железных прутьев, и он издали рассмотрел, что у ворот торчит невидный «Рено» с номерами советского посольства, а рядом нетерпеливо топчется адмирал Панкратов, конспирации ради, в светлых брюках и белой рубашечке с короткими рукавами. Принесла же нелегкая…

Выйдя через кованую калитку, Мазур сделал самое радостное выражение лица и спросил:

— Какими судьбами, Семен Иваныч?

— Ага, явился наконец, — сказал Панкратов со смесью радости и ворчливости. — А то я никак этому дураку растолковать не могу, по-человечески не понимает. Ты что, намерен меня тут и держать?

— Особо режимный объект, — развел руками Мазур, хорошо скрывая злорадство. — Особые спецпропуска и все такое прочее. Я здешней охраной не командую, а она тут въедливая… Ни за что без пропуска не впустит, мало того, у них тут приказ — в случае чего огонь на поражение открывать…

Опасливо покосившись на торчавшего в караульной будке жандарма с автоматом наперевес, Панкратов пробормотал недовольно:

— Порядочки завели, обормоты… Советского адмирала под дверью держать…

— Особо режимный объект… — сокрушенно повторил Мазур.

Он, конечно, врал безбожно: и его власти хватило бы на то, чтобы по временному пропуску провести к себе гостя, и часовой ни за что не стал бы палить по человеку, прибывшему на машине с дипломатическими номерами. Вот только никакой радости ему общение с этаким гостем не доставило бы, наоборот. А проверить, как по-настоящему обстоят дела, Панкратов вряд ли сможет…

— Развели объектов… — ворчал Панкратов.

Мазур нейтральным тоном сообщил:

— Семен Иваныч, сто раз извините, но у меня через пару минут совещание на самом высоком уровне… — и многозначительно глянул на часы.