Принцесса на алмазах. Белая гвардия - 2

Номер они покинули рано утром, на несколько часов пораньше, чем собирались — но какое это имело значение, если господин расплатился сполна? Уехали на поджидавшей их машине — обычном «Рено» с обычными номерами. По расчетам, уже через пару минут после сделанного белым звонка.

След тут и обрывался: портье не запомнил ни номера машины, ни внешности мимолетных постояльцев. Говорил вполне резонно, что заранее ему никто ничего не поручал и не предупреждал, а эта парочка видом и поведением ничуть не отличалась от превеликого множества предшествующих, бесконечной вереницей посещавших сей приют любви. Так что он особенно и не приглядывался — тем более что здешние гости и не любят, когда на них таращатся…

Имел ли незнакомец право самостоятельно принимать такие решения, или запустил этот вариант по указанию неведомого начальства, неважно. Главное, ход был верный, предусмотренный людьми неглупыми: в «Мажестике» доктора Мукузели достать ревнителям старинных традиций гораздо труднее — там неплохая внутренняя охрана, маскирующаяся под коридорных и лакеев, да вдобавок у главных ворот, оберегая покой сливок общества, круглосуточно в три смены, бдит полицейский патруль. Всякого, имеющего хоть малейшие признаки сиволапости, и близко не подпустят — а среди элегантных хозяев жизни и их спутниц наверняка не найдется столь уж стойких блюстителей традиций. Умно рассчитано, ничего не скажешь — и ничего тут не поделаешь…

Разумеется, ребятки Мтанги — на сей раз одетые под стать «Мажестику» и державшиеся гораздо вежливее, чем в том отельчике, все же поболтали с портье. О котором на сей раз не известно Мазуру, осведомитель он, или нет — Мтанга эту тему обошел. Хотя, конечно, у него и в «Мажестике» должна быть агентура.

И снова — никакой полезной информации. Ранним утром уверенно державшийся белый господин снял номер для доктора Мукузели — не самый лучший здесь, но и не самый дешевый — так, серединка на половинку, добротный средний уровень. Портье, как и его коллега в «приюте любви», не особенно приглядывался к визитеру — он вполне вписывался в окружающую обстановку, и в его желании не было ничего необычного — опять-таки не десятый и даже не сотый. Так что точного описания внешности портье дать не мог. Правда, судя по времени, действовали два разных человека — когда второй приехал в «Мажестик», первый как раз покидал тот отельчик — и никаким чудом не мог бы сюда успеть, даже на гоночной машине. Ну что же, еще одно доказательство, что Мукузели опекает кто-то серьезный, располагающий и агентурной сетью, и приличными деньгами: «Мажестик» — удовольствие дорогое…

Других следов не имелось — Мукузели со свитой из тех самых трех субъектов прибыл в «Мажестик» на машине одного из них, так что здесь не за что зацепиться…

Проинструктированный заранее, Мазур почти сразу же высмотрел рядом с дверью едва заметную кнопку звонка, нажал. Ничего не услышал — что ж, номер обширен, а звонок наверняка не верещит пронзительно, а заливается мягкой трелью…

Мукузели открыл почти сразу же — без пиджака и катабубу, в белоснежной сорочке с полураспущенным узлом галстука. Вежливо предложил пройти, провел в роскошную гостиную. Сняв фуражку, Мазур устроился в уютном кожаном кресле за низким столиком, вежливо, но твердо отказавшись от любого угощения. Воцарилось выжидательное молчание. Мазур его нарушил первым:

— Полагаю, мне следует представиться более подробно?

Действительно, с доктором поработали неплохие специалисты (и наверняка высокооплачиваемые), сделавшие все, чтобы тот без пластической операции получил наибольшее сходство с Патрисом Лумумбой: и волосы курчавятся, и бородка повторяет Патрисовскую, и очки в точности такие же. Сходство несомненное. Старая сволочь, подумал Мазур без всякого раздражения. Лумумба, конечно, немало провалил и напортачил, одно о нем можно сказать твердо: в жизни никому не продавался, иначе, вполне возможно, и посейчас был бы жив…

— В этом нет никакой необходимости, господин полковник, месье Иванов, — не без некоторой вкрадчивости произнес Мукузели. — Вы в последнее время стали в столице весьма заметной фигурой, о которой не могли не рассказать даже скромному изгнаннику вроде меня, столько лет проведшему вдали от Родины…

Мазур подумал: интересно, кто же тебе, скотина этакая, рассказал? Полное впечатление, что, кроме подробного рассказа, еще и фотографии показывали: когда он открыл дверь, в глазах мелькнуло такое выражение, словно он Мазура узнал.

Он сказал с легкой усмешкой:

— Вот уж никак не считал себя заметной фигурой…