Принцесса на горошине

- Куплю в Каталонии дом, заберу Шуру и Пал Палыча, и уеду отсюда. Развяжу тебе руки и избавлю от своего общества!

Давыдов неожиданно спокойно пожал плечами.

- Тоже вариант. В конце концов, ты всегда любила Каталонию. Море, солнце, апельсины… ухажеры испанские.

- Какие ухажеры? – начала я возмущенно, и замолкла на полуслове, потому что Марат поднял голову и на меня взглянул. А я вдруг поняла, что краснею. Из-за стола вскочила, процедила сквозь зубы: - Как не стыдно за мной следить!

- Не стыдно, - проговорил Давыдов мне в спину. – Это моя работа.

Я влетела вверх по лестнице, вошла в свою комнату и, не удержавшись, громко хлопнула дверью. Я даже не понимала, что именно чувствую. Какие эмоции разрывают меня изнутри. Я и злилась, и возмущалась, и стыдилась непонятно чего, хотя, ничего преступного или аморального не сделала. За всю свою поездку и общение с красавчиком Андрео, я с ним даже не целовалась ни разу. Потому что мне не хотелось. Потому что было не до романтических иллюзий. Меня в Москве суровая реальность поджидала, в лице одного человека.

Но, несмотря на то, что я совершенно ничего не сделала, отчитали меня таким тоном и с такой претензией, словно я самая настоящая предательница. А почему, спрашивается?

Марата моя поездка в Каталонию, и то, что там происходило, совершенно не касается.

Я повернула голову, когда дверь открылась. Марат вошел, остановился в дверях. Несколько долгих секунд он смотрел на меня, после чего предложил:

- Поговорим?

ГЛАВА 16

С языка рвалось строптивое:

- Говорить нам не о чем, - но я промолчала. Снова отвернулась, а Марат вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Несколько секунд разглядывал меня, после чего обошел кровать, на краю которой я сидела, сел в кресло напротив меня. Мы оказались лицом к лицу, и это казалось тягостным испытанием. Смотреть ему в глаза, ждать его рассказов о личной жизни без меня (ведь он именно для этого пришел, рассказать), и мне нужно было как-то реагировать, выдавать правильные эмоции, а я не слишком надеялась на правильность своих суждений.

- За эти пять лет многое случилось, - начал он.

А я не удержалась от усмешки. Возразила:

- Не говори за всех. У меня жизнь не слишком интересная. Скорее даже, однообразная.

- Я с тобой не соглашусь. Но и спорить не буду.

Я на него смотрела, очень внимательно. Поинтересовалась:

- Расскажешь о своей?

Марат плечами пожал.

- Если хочешь. Тебе интересно?

Это была откровенная провокация. Скажи я «интересно» - признаю его роль в своей жизни, ведь меня, на самом деле, интересует, как и что он сумел построить без меня. Ответь я на его вопрос отрицательно, скорее всего, Марат не поверит и решит, что я пытаюсь им манипулировать, а ещё хуже – жеманничаю. А я не люблю такой быть. Уж лучше правда в глаза, чем и дальше гадать что и как, предположения строить, и всё равно страдать от неизвестности. А ещё ревности к неизвестной мне женщине.

Я кивнула и вслух проговорила:

- Мне интересно.

Говорить Давыдову не слишком хотелось. Я видела по его лицу полное отсутствие энтузиазма, он явно подбирал слова и не знал с чего начать. В конце концов, сказал:

- Её зовут Марина. И мы знакомы с ней давным-давно.

Вот эта фраза меня, если честно, насторожила. На «давным-давно» я как-то не рассчитывала.

- Насколько давно? – переспросила я.

- Очень. Я в школе учился с её старшим братом, Марина была совсем девчонкой. У нас разница пять лет. Но Ромка вечно её за собой таскал, хотя, у нас это было и не принято. Но у них русская семья, таких традиций, как у нас, нет, поэтому её вечное присутствие где-то рядом, до определенного момента допускалось.

- До какого же момента?

- Пока мы достаточно не повзрослели, и интересы у нас поменялись, - хмыкнул он. – Мы стали взрослыми, точнее, нам хотелось так думать, начали встречаться с девушками, проводить время в местах, которые не предназначались для молодых девчонок. Никак. Тогда Марина немного отошла в сторону, но она всё равно была… как это сказать? Своей в доску.

Марат так рассказывал о том времени, с такими ностальгическими интонациями, что я поневоле стала присматриваться к нему более внимательно. Я насторожилась, заволновалась, наверное, ревностно прищурилась, но попыталась быстро взять себя в руки. Хотя, то, что мне неприятно слышать его рассказ о другой женщине, которую он настолько хорошо знает, скрыть вряд ли удастся.

А ещё тот факт, что когда-то мы с Маратом были очень близки и я жила в уверенности, что у нас нет друг от друга никаких секретов и тайн, даже из прошлого, а теперь я выслушиваю про давнюю и трепетную дружбу с его нынешней женой, здорово меня поразил. И задел за живое.

- Ты её любил? – спросила я.

- Я был в неё влюблен, - как-то уклончиво проговорил Марат. – В какой-то момент я понял, что я влюблен, я был молод, своенравен, вечно чем-то взбудоражен. И ею в том числе. Но я понимал, что между нами ничего быть не может.

У меня вырвалось тихое:

- Ну да…