Принцесса на горошине

- А вся эта история, с моей смертью, - мама снова обратила взгляд ко мне и лишь руками развела. – Я сама не знаю, как это получилось. Но в один момент я будто умерла для всех друзей и знакомых. Мы, на самом деле, попали тогда в аварию, под Парижем. Авария случилась, но никто не пострадал, но информация попала в прессу, дошла и до Москвы. И Саша… в нужный момент он, судя по всему, просто ею воспользовался. Для него всё сложилось удачно, он оставил меня в той аварии, в той ситуации, там, во Франции. И вернувшись в Россию, одна, я поняла, что просто исчезла из его жизни, из общества. – Она вздохнула. – Устроиться на работу в Москве я так и не смогла, а потом приехал… - Мама нервно кашлянула. – Приехал человек от твоего отца, и всё мне объяснил. Мне вручили документы с моей девичьей фамилией, напомнили о том, что у меня есть какой-никакой диплом об образовании и…

Она запнулась, и я за неё добавила, чтобы всё окончательно разъяснить:

- Дали денег.

Мама моргнула, посмотрела виновато.

- Ты знаешь?

Я кивнула и спокойно произнесла:

- Знаю.

Она снова развела руками, на этот раз весьма эмоционально.

- А что мне было делать? – Она указала на Лилю, хотя, при этом смотрела на меня. – Это она не понимает. Ничего не понимает, но ты-то знаешь. Марьяна, ты знаешь, что выбора у меня не было.

Я сделала судорожный вздох. Но пришлось согласиться.

- Да… наверное.

- Я взяла эти деньги, - проговорила мама громким шёпотом, но в порыве чувств. – Взяла. Чтобы хоть как-то устроить свою жизнь. Знала, что в Москве у меня жизни не будет. Мне ни работать не дадут, ни жить спокойно. Саша сделает всё, лишь бы меня в пределах сотни километров рядом с тобой не было. А уж когда все заговорили о том, что жена Александра Дегтярева погибла… - Она печально ухмыльнулась. – Даже моего имени в этих слухах не фигурировало. Будто все напрочь забыли, как меня зовут. Просто – жена Александра Дегтярева! Погибла где-то в Европе, в автокатастрофе, и даже не удостоилась похорон на родной земле, так получается? Он вернулся в Россию один с ребенком, сказал, что теперь вдовец, и все ему поверили на слово! Взяли и поверили! Получается, четыре года моей жизни прошло зря. И тогда я уехала.

- Мама, ты никогда не рассказывала, - проговорила Лиля, внимательно выслушав мать. – Говорила, что просто развелась с первым мужем.

Она тяжело кивнула.

- Развелась. Просто развелась. Мне бумаги положили на стол, и сообщили, что я теперь никто. Даже фамилия у меня прежняя, и ничего не было. Ни замужества, ни ребенка. Чем скорее уедешь, тем лучше. Так что, меня, скорее, развели, чем я развелась.

- Разве так можно?

Мама усмехнулась.

- Это были девяностые годы. Тогда всё было можно.

- Это твой родной город? – спросила я.

- Да. Я здесь выросла, потом уехала в Москву.

- Учиться?

- Это была середина девяностых, Марьяна. Кто в те годы в Москву учиться ездил? Туда ехали, чтобы устроить свою жизнь. Урвать кусочек от жирного пирога. – По её губам скользнула усмешка, короткая и какая-то зловещая. – У меня почти получилось.

Почти…

- Если бы мне дали денег, хоть сколько-нибудь, я бы сюда ни за что не вернулась, - фыркнула Лиля довольно презрительно.

А мама в ответ на это лишь сказала:

- Деньги всегда заканчиваются. – И взглянула на младшую дочь как-то по-особенному, собственнически и с особым смыслом, в котором мне почудилась та самая материнская любовь и забота, которую я, вряд ли, когда-то познаю по отношению к себе. – Поэтому я тебя всегда и учу: прибирай свой характер невозможный. Найди стоящего мужика и держи его зубами и когтями. Это Марьяне в этом необходимости нет, она и без того лакомый кусочек, а тебе только так.

- Я не хочу, чтобы меня любили за деньги, - сказала я.

А мама неожиданно хмыкнула.

- Милая, у тебя нет другого выбора. Рядом с тобой всегда будут мужчины, охочие до больших денег. Другие рядом с тобой быстро сдуются. У каждого мужика огромное самолюбие, и если он будет любить тебя больше твоих денег, он своё самолюбие очень быстро похоронит. А зачем нужен мужик-тряпка?

Я упрямо качнула головой.

- Мне не нравятся эти разговоры.

- Понятно, что не нравятся. Поэтому я тебе и говорю, что рядом с тобой должны быть люди, близкие и бескорыстные, которые будут отсеивать неподходящих претендентов. Марьяна, ты же сама говоришь, что совсем не знаешь настоящей жизни. И Лысовский тут совсем не при чем.

- А кто при чем? – поинтересовалась я.

- Конечно, мама, - ответила она так быстро и уверенно, как только смогла. – Наверное, так судьбе было угодно, чтобы мы встретились… после. После того, как твоего отца не станет. Чтобы ты не осталась одна.

Я промолчала. Не потому, что мне нечего было сказать, ответить ей, мне просто не хотелось. И чтобы как-то перевести разговор на другую тему, я схватилась за бокал с вином, которое нам успели принести. Подняла его, улыбнулась сначала матери, потом сестре. И сказала:

- Давайте выпьем. Я очень рада, что с вами познакомилась. В моей жизни очень многое прояснилось.

Мы чокнулись, я продолжала улыбаться, сделала два больших глотка вина и поставила бокал обратно на стол.