Принцесса на горошине

К одиннадцати меня ждали в главном офисе компании. Там, где отец, по обыкновению, проводил большую часть своего времени. Я же в офисе бывала нечасто, лишь изредка заезжала к отцу, увидеть его или позвать на обед. Даже особо не интересовалась происходящим на трех этажах высотного офисного здания. И только сегодня, выйдя из машины и закинув голову, чтобы посмотреть наверх, на сияющие в солнечных лучах зеркальные стены здания, задумалась о том, что наша компания, на самом деле, процветает, если мы можем позволить себе аренду трех этажей практически в центре столицы. Точнее, процветала. Что будет дальше, никому неизвестно. И от мысли, что я несу ответственность, и за себя, и за многочисленных сотрудников, мне становилось не на шутку страшно. Без преувеличения – страшно. Я вдруг почувствовала себя в ловушке.

- Марьяна Александровна, доброе утро. Мы вас с нетерпением ожидаем.

Я заставила себя улыбнуться. Нас с Пал Палычем встречал заместитель отца по руководящей работе, я даже вспомнила, как его зовут. Олег Романович Спесивцев. Примечательная фамилия. Помнится, однажды он встречал меня в аэропорту, когда я возвращалась на каникулы в Москву. Мне было лет семнадцать, Олег Романович тогда едва начал работать на отца, был моложе, имел на голове собственную шевелюру, которую к сегодняшнему дню, на нервной работе, благополучно растерял.

- Примите мои соболезнования, Марьяна, - проговорил он, глядя мне в глаза.

- Спасибо, - проговорила я, и украдкой кинула взгляд на своё отражение в зеркальной стене рядом с лифтом.

Наверное, выглядела я хорошо. Оделась в соответствии с ситуацией. Строгий костюм чернильного цвета, лаковые туфли на шпильке, строгий черный клатч в руках, а глаза прикрыла темными очками от Dior. Я шла по мраморному холлу офисного здания, и чувствовала, как меня провожают взглядами. Не хотелось думать о том, что меня узнают со стороны незнакомые мне люди, предпочитала думать, что привлекаю внимание тем, что меня окружили пятеро мужчин. Двое из них охрана, включая Пал Палыча, и трое кинулись навстречу, стоило нам появиться в холле, и едва ли не раскланялись передо мной.

- Нас уже ждут в зале заседаний, - сообщили мне.

Я сняла темные очки, невольно нахмурилась и на всякий случай уточнила:

- Кто ждет?

Олег Романович от моего вопроса заметно растерялся.

- Руководящий состав. Все собрались, Марьяна. В сложившихся обстоятельствах… - Спесивцев, кажется, сам растерял слова, замолчал и только развел руками.

Мне пришлось кивнуть и негромко проговорить:

- Я понимаю.

Больше всего меня раздражало чужое внимание. На меня всегда посматривали с любопытством, когда узнавали, чья я дочь, но это было лишь любопытство, порой зависть, но я никогда не чувствовала чужие взгляды, направленные мне в затылок настолько отчётливо. Я шла по офисному коридору, и сотрудники оборачивались мне вслед. А мне хотелось остановиться и проговорить во всеуслышание:

- Не переживайте, я не пришла никого увольнять или лишать зарплаты. Всё останется по-прежнему.

Но так ли это?

У дверей в зал заседаний на семнадцатом этаже, нас поджидал Дмитрий Алексеевич. Я знала, что он будет присутствовать на встрече, но не думала, что он захочет перехватить меня перед началом.

- Марьяна. – Его настойчивый голос заставил меня остановиться. Меня и всю мою свиту. Наличия такого количества свидетелей, Абакумов, суда по всему, не ожидал. Глянул с недовольством и замешательством, после чего произнес, понизив голос: - Можешь уделить мне минуту?

Я сомневалась. Честно, не знала, стоит ли мне разговаривать с ним. Но затем сделала несколько шагов в сторону, к окну, у которого Дмитрий Алексеевич меня до этого момента и поджидал. Абакумов направился следом за мной, но затем оглянулся на Спесивцева. Ворчливо заметил:

- Олег Романович, ты можешь занимать своё место, мы сейчас подойдём.

Он попросту вынудил всех разойтись и оставить нас наедине. Вот только мы замолчали. Я смотрела в окно, почему-то не могла заставить себя поднять глаза на Дмитрия Алексеевича, а он напротив, смотрел на меня со всей внимательностью, и тоже молчал. В какой-то момент я почувствовала, что он осторожно коснулся моей руки. Руку я отвела, а глаз на него так и не подняла.

- Марьяна, - позвал он. Затем поинтересовался: - Ты как?

- Как я? – вырвались у меня удивленные слова. Я всё-таки на него посмотрела. - У меня отец умер, Дима.

Уголки его рта печально опустились.

- Конечно. Глупый вопрос. Просто ты не хотела со мной разговаривать все эти дни.

- Я ни с кем не хотела разговаривать. Мне нужно было побыть одной.

- Это тяжело. Переживать такое горе одной.

Я лишь дернула плечом. Что сказать ему – не знала.

- Марьяна, - снова позвал он. – То, что сейчас будет происходить, я хочу, чтобы ты понимала… На тебя попробуют надавить.

- Надавить? – переспросила я. – Чего они от меня хотят?

- Указать тебе на твоё место. С самого начала. Ты должна быть к этому готова.

У меня вырвалась печальная усмешка.

- Что на меня давить? Мне и без того страшно.