Принцесса на горошине

- Хорошо, я сейчас спущусь.

В столовой, где поджидал меня Абакумов, работал телевизор. Во мне вдруг вспыхнуло чувство дежавю. Будто всё это уже было. Я спускаюсь утром, а Димка завтракает, смотрит новости, перед тем, как уехать на работу. Я даже представила его в белоснежной рубашке с галстуком, с чашкой кофе в руке, перед тарелкой с омлетом. Я вошла в столовую, на Дмитрия Алексеевича посмотрела, и моё представление о том, что я увижу, немного пошатнулось. Абакумов был одет в черную рубашку, расстегнутый ворот показывал крепкую шею, и довольной улыбкой на лице Дмитрия Алексеевича и не пахло. Он пил кофе и смотрел на экран телевизора.

- У тебя кто-то умер? – решила поинтересоваться я.

- Настроение ни к черту, - пробубнил он.

Комментировать я не стала, присела за стол, правда, не рядом с Димкой, чуть подальше. И тоже на экран телевизора посмотрела, невольно нахмурилась, увидев на нём лицо Давыдова. Судя по всему, СМИ настойчиво муссировали тему его назначения на должность руководителя холдинга. Диктор бодро пересказывала информацию из резюме Марата, вспомнила о его работе в холдинге вместе с моим отцом, а я в некотором напряжении ждала, когда она перейдет к его личной жизни. Наверняка, журналисты всё помнят, да и новые подробности захотят непременно выяснить. Но о жареных фактах ничего сказано не было, канал, в конце концов, был серьёзный, больше направленный на финансовые новости и аналитику, а не на сплетни, и моего фото, слава богу, на экране не появилось. Я выдохнула. Но прекрасно знала, что очередной всплеск слухов и обсуждений моей личной жизни, моих прошлых отношений с Давыдовым, впереди.

- Он, правда, руководил янтарными приисками? – спросил меня Дмитрий Алексеевич.

Я на него посмотрела. Кивнула.

- Да. Отец его назначил.

Абакумов нехорошо усмехнулся. Выдохнул в раздражении.

- Ясно.

- Дим, ты чего приехал-то? – решила поинтересоваться я.

- Ты не рада меня видеть?

Я налила себе кофе. Его тон и настроение мне активно не нравились.

- Мне не нравится, что меня проверяют. К тому же, мы с тобой договаривались.

- О чем?

Снова пришлось поднять на него взгляд.

- Что ты живешь в семье.

- Мы с тобой об этом не договаривались, - воспротивился он. – Просто ты наслушалась…

Я жестом попросила его замолчать.

- Дим, пожалуйста… Я не хочу сейчас это обсуждать.

Он смотрел на меня с подозрительным, едким прищуром.

- Есть, о чем подумать?

- Думай, что хочешь.

- Я знаю, - сказал он. И замолчал.

Я глянула на него с непониманием.

- Что ты знаешь?

- Что ты вчера с ним ужинала.

- А-а, - с пониманием протянула я. – И что?

- Это я у тебя хотел бы спросить: «Что?».

- Дима, неужели ты всерьёз думаешь, что, если я с кем-то ужинаю на глазах у десятков человек, то обязательно с этим человеком потом сплю? И Давыдова это касается в том числе, - закончила я. – Он сотрудник компании, такой же, как и ты. – Я обдумала свои слова. – В более высокой должности. Но на этом всё. Это моя обязанность, в конце концов, держать руку на пульсе.

- Держи руку на моём пульсе, - сказал он.

Абакумов даже потянулся ко мне через стол, с намерением накрыть ладонью мою руку, но я не дала ему этого сделать. Руку свою убрала, а затем и вовсе поднялась.

- Думаю, тебе следует поехать в офис, Дима, - открыто намекнула я ему. – Марат не любит опозданий. А сегодня, скорее всего, он будет знакомиться с сотрудниками.

- Марьяна.

Я обернулась к нему, посмотрела со всей серьёзностью, после чего покачала головой. И попросила:

- Не надо, Дим. Не надо.

Я услышала за спиной его скорбный вздох, явно сделанный напоказ. Затем Димка поднялся, я услышала, как ножки стула негромко проскребли по полу.

- Хоть проводи меня, - попросил он.

Я понимала, что он делает, Дмитрий Алексеевич был знатным манипулятором, и некоторое время наших отношений я этого не понимала. Наверное, потому, что раньше со мной так никогда не поступали. Не вызывали во мне жалость взглядами, определенными фразами, грустной мордочкой. Я долго-долго на это реагировала, начинала его жалеть, поддерживать, что-то прощала. А потом в один момент перестала. И момент этот наступил, кстати, совсем недавно, переход был резким, и Абакумов, судя по всему, всё ещё не верил, что я перестала вестись на его маневры. Поступал по-прежнему и ожидал от меня прежней реакции.

Он и сейчас приблизился, положил руку мне на плечо, и всё с таким страдальческим видом, словно больше ничего от меня и не ждал, лишь бы самому дотронуться. Как пес, который укладывается спать рядом с хозяином, и счастлив хотя бы лапу на хозяина положить.

Сбегать мне показалось глупым, поэтому я согласно кивнула. И направилась прямо к дверям.

- Я тебя люблю, - сказал он.

Я печально улыбнулась, на Димку не смотрела.

- Не любишь, Дим, - ответила я ему.

- Что ты такое говоришь? – возмутился он.

- Ты любишь себя рядом со мной. А не любишь ты, Дима, никого.

Он помедлил с ответом, после чего хмыкнул. Достаточно жестко.

- Вот, значит, какого ты обо мне мнения.

Мы вышли из дома, остановились у дверей. На улице светило солнце, я невольно прищурилась. На Димку посмотрела.

- Ты в этом не виноват. Просто ты такой.