Принцесса на грани

Да, но неужели не понимаешь? Все это – часть того, что он делает РАДИ ТЕБЯ.

Тина, меня все это не волнует! То есть я, конечно, хочу, чтобы он был счастлив и все такое. Но я была бы счастливее, если бы он просто остался дома и я могла бы каждый день нюхать его шею!!!

Ну, может, тебе стоит на время пожертвовать нюханием шеи ради того, чтобы Майкл достиг самоактуализации. Ведь то, что он делает сейчас, в конечном счете позволит тебе нюхать его шею всегда. Если он станет миллионером и все такое, то ни твоя бабушка, ни кто-нибудь еще НИ ЗА ЧТО не помешают вашему соединению, потому что тогда ты можешь просто взять и сбежать с ним, даже если тебя лишат твоего дженовийского состояния или твой папа заставит тебя отречься от престола или еще что-нибудь в этом роде. Понимаешь?

Наверное. Я только не понимаю, почему Майкл не может достичь самоактуализации здесь, в Америке.

Этого я тоже не понимаю. Но я знаю, что Майкл тебя любит, и это главное!!!!!

Да уж, в Тиналандии все так просто. Как бы мне хотелось жить там, а не здесь, в холодном и жестоком реальном мире.

8 сентября, среда, французский

Суть в том, что в глубине души я понимаю, Тина права.

Но у меня не получается относиться к этому с таким же энтузиазмом, как она. Может, потому, что у Арагорна, хотя он и был верен Арвин, пока уезжал на поиски самого себя, в то же время было что-то с Эовин. Что бы это ни было.

Что помешает Майклу завести то же самое с какой-нибудь японской красавицей, гейшей или инженером по роботам?

La speakerine de la chaine douze a dit, “Maintenant, croyantes, un petit film – le premier film d’une serie de six. Mesdames, voici le film que vous avez attendu pour des semaines. Un film remarkable, un film qui a change ma vie et la vie d’autres femmes dans le monde. Oui, Le Merite Incroyable d’une Femm”.

61 + 55=116

По дороге в класс я проходила в коридоре мимо Ланы, и она меня окликнула:

– Привет, Питер, как там, в Неверлэнде?

На что ее клон и Ланина приспешница Триша засмеялись так сильно, что у них из носов брызнула диетическая кола.

Не знаю точно, ведь я так и не досмотрела «Властелина колец» до конца, потому что там почти нет женских ролей (так что мне пришлось представлять, будто Мерри – это девушка хоббит), но я почти уверена, с Арвин ничего такого никогда не случалось.

8 сентября, среда, ланч

Я сидела и спокойно поедала фалафель, как вдруг напротив меня села Линг Су и сказала:

– Миа, как поживаешь?

А глаза такие большие, сочувственные. Я ей:

– Гм, прекрасно.

Тут рядом со мной села Перин, и говорит:

– Миа, мы знаем. Ты в порядке? Господи, с какой же скоростью в этой школе распространяются новости!

– У меня все отлично, – сказала я, стараясь при этом бодро улыбаться. А это, скажу я вам, нелегко, когда рот полон фалафеля.

– Мне просто не верится, – сказала Шамика. Обычно она не ЕСТ за нашим столом, потому что сидит за столом спортсменов и болельщиц и шпионит в нашу пользу. Но в этот раз она вдруг поставила свой поднос рядом с подносом Перин. – Он правда переезжает в Японию?

– Похоже на то, – сказала я.

Забавно, но теперь всякий раз, когда я слышу слово «Япония», с моим сердцем происходит что-то странное. Оно переворачивается в груди так же, как переворачивалось от слова «Баффи», когда сериал «Баффи – истребительница вампиров» подходил к концу.

– Тебе надо его бросить, – сказал Борис, присоединившись к нам.

– БОРИС! – Тина была потрясена. – Миа, не обращай на него внимания, он сам не знает, что говорит.

– Знаю, – возразил Борис. – Я точно знаю, о чем говорю. В оркестрах такое случается сплошь и рядом. Двое музыкантов влюбляются друг в друга, потом одному предлагают более высокооплачиваемую работу в конкурирующем оркестре или в другом городе, или даже в другой стране. Они пытаются сохранить отношения – вроде как роман на расстоянии, но из этого никогда ничего не получается. Рано или поздно один из них влюбляется в кларнетиста или кларнетистку, и конец. Из романов на расстоянии никогда ничего хорошего не выходит. Тебе надо бросить его прямо сейчас и двигаться дальше. Вот и все.

Тина смотрела на своего парня в совершенном потрясении.

– Борис, какие ужасные вещи ты говоришь! Как ты можешь?

Но Борис не понял, он только плечами пожал и продолжал:

– А что, это правда. Это всем известно.