Принцесса на Кириешках

– Сейчас мы не при исполнении, – объяснил толмач, – едем на экскурсию, как обычные граждане, поэтому обязаны стоять, как все.

– Офигеть можно, – пробормотал Гена, – вы ненормальные! Иметь моргалку и давиться в пробках.

Но еще больше, чем законопослушность немцев, Вовку поразила их аккуратность и страсть к чистоте. Наши милиционеры поездили по «Подберлинью», на пути то и дело попадались деревеньки. Выглядели они словно однояйцевые близнецы: небольшие аккуратные домики, кирха, море цветов, низкие заборчики, школа, магазин, дети в шортах… И невероятная чистота вокруг. На крышах зданий громоздились телеантенны, во многих дворах имелись надувные бассейны. А когда Вовка с приятелями, побывав на очередной экскурсии, отправился поесть в скромное придорожное кафе, то он увидел там на столике компьютер, подключенный к Интернету, а потом, зайдя в местный туалет, испытал шок. Сортир в крохотной кафешке, расположенной в богом забытом местечке, сверкал невероятной чистотой. Над раковиной висела полочка, на которой лежали нераспечатанные упаковки с зубными щетками, стояли дезодоранты и пакеты с женскими прокладками. Не говоря о жидком мыле, бумажных полотенцах, ватных шариках и изогнутых пластиковых линейках, назначение которых Костин не понял. На противоположной стенке обнаружился шкафчик, а в нем бумажные стаканчики, памперсы, разноцветные пуговицы, нитки, иголки, ножницы… Стоит ли упоминать, что туалетной бумаги там было пять сортов?

Никакие красоты Германии, ни один из ее многочисленных музеев, ни местные полицейские участки, оборудованные по последнему слову техники, не произвели на Вовку такого впечатления, как тот придорожный сортир.

К сожалению, в нашей стране все не так. Стоит отъехать пару километров от столичной Кольцевой автодороги, как вы попадаете в глухие места, куда цивилизация еще и не заглядывала. Какие туалеты с прибамбасами! Да во многих деревеньках воды нет, несчастные бабы по сию пору ходят с ведрами к колодцам.

Опушково оказалось именно таким местом – без центрального водопровода и, похоже, газа. Штук десять покосившихся избенок, здание сельпо и несколько «новорусских» коттеджей, стоящих на небольшом удалении от нищего поселка.

Чуть не прикусив язык, я протряслась по колдобистой дороге и уткнулась в покосившиеся ворота, смело выкрашенные ярко-оранжевой краской. Калитки в них не было, пришлось распахнуть тяжелые створки и крикнуть:

– Эй, хозяйка, выгляньте наружу!

На крылечко вышла полная женщина в телогрейке.

– Тебе чего? – сухо спросила она.

– Приехала вот по вашему звонку, вы велели поторопиться, – заулыбалась я.

Женщина внимательно оглядела меня и констатировала:

– Ты не Курочкорябская!

– Правильно, она сама приехать не смогла, меня прислала.

Хозяйка хмуро насупилась. Я предполагала увидеть подобную реакцию и заранее подготовилась к разговору. Достала с заднего сиденья пакет:

– Вот Олечка гостинцев прислала: конфеты, колбасу, сыр, бутылку водки «Дамская»…

– На фига она мне? – скривилась хозяйка. – Я не пью вообще.

– Подарите кому-нибудь, – я продолжала цвести улыбкой.

Баба молча буравила меня взглядом.

– А ну постой тут, – велела она и исчезла.

Я осталась во дворе в обнимку с пакетом. Приходилось только удивляться странному поведению тетки. Обычно деревенские жители любят подарки и радуются, как дети, получая их. И ведь я купила самые подходящие для селян продукты: шоколад, сырокопченую колбасу, водку «Дамская». Такое в деревне берут лишь на Новый год, потому что пенсии и зарплаты у местных жителей невелики.

– Эй, – снова вышла на крыльцо хозяйка, – иди сюда. Скидавай ботинки-то! Воды не наносишься полы за каждым мыть.

Я покорно сняла коротенькие сапожки, прошла по разноцветным самодельным половикам до низкой двери и остановилась.

– Толкай, чего замерла, – поторопила меня хозяйка.

Я навалилась на створку и очутилась в небольшой комнатенке. Из мебели тут были громоздкий шкаф с зеркалом, две табуретки и кровать с никелированными спинками. Ложе накрыто цветастым одеялом, под которым виднелись очертания лежащего тела. Лицо больного человека заслоняла плотная фигура мужчины, сидевшего у изголовья спиной ко входу. Плечи парня обтягивал бордовый свитер. Что-то показалось мне знакомым, но я не успела сообразить, что именно. Мужик повернулся и ехидно произнес:

– Ну, Евлампия, добрый день! Как доехала? Быстро дорогу нашла?

От неожиданности я икнула и, плюхнувшись на жесткую, поцарапанную табуретку, пролепетала:

– Вовка! Ты как сюда попал?

ГЛАВА 31

Костин усмехнулся:

– Аналогичный вопрос я готов задать и тебе. Впрочем, прежде чем выслушать, скорей всего, заведомую ложь, удовлетворю любопытство госпожи Романовой: я приехал навестить Льва Яковлевича Глоткина.

– И где он? – окончательно растерялась я.

Вовка кивком указал на кровать:

– Вот, сейчас он заснул, плохой совсем. Я уже вызвал сюда всех: и врачей, и наших, да долго ехать, никак не доберутся. Впрочем, думаю, бедняге не помочь.

– Это Лев Яковлевич Глоткин? – переспросила я.

– Да, – спокойно ответил майор, – ты разве не знала?