Принцесса Торн

– Если умрем оба, я ни о чем не буду жалеть, – тихо произнес Козлов. – Ты убил моего сына.

– И каждый день ненавижу себя за это. – Впервые за время нашего знакомства голос Рэнсома надломился. – Я думаю об этом мальчике больше, чем о родителях, которые меня бросили. Больше, чем о собственной проклятой жизни. Но я понятия не имел. Ни капли. Ты выставил его прямо передо мной. Подверг опасности. Каким же ублюдком должен быть отец, чтобы так поступить?

– Значит… тебя нужно простить? – Козлов поверженно хмыкнул. Его плечи поникли, и он казался вдруг сытым по горло и усталым.

Оба мужчины выглядели разбитыми и несчастными.

– Нет, – ответил Рэнсом. – Тебе нужно поверить в мою боль. Потому что я ее испытываю. Каждый. Гребаный. День.

За спиной Рэнсома собрались спецназовцы. Он отпустил телохранителя, толкнув его вперед. Пошатываясь, тот направился к своему боссу.

– Игра окончена, Козлов. Либо тебя выведут отсюда как собаку, либо вынесут в мешке для трупов.

– Так ты все спланировал? – требовательно спросил Козлов. – Ты хотел, чтобы я ее похитил?

От одного этого предположения моя кровь обернулась кипящей лавой. Это возможно. Вполне возможно. Что приводило меня в ярость.

Рэнсом покачал головой.

– Я бы никогда так с ней не поступил.

– Не верю, что для тебя существуют какие-то границы, – бросил Козлов.

И, к сожалению, я разделяла его мнение.

Козлов закрыл глаза. В знак покорности он лишь едва заметно кивнул своему телохранителю и помощнику, находившимся в комнате.

Рэнсом отошел в сторону. Вошли спецназовцы, надели наручники на Козлова и его команду. Я следила за моими похитителями. Боялась, что стоит мне моргнуть, и они снова окажутся рядом, повалят на пол и изобьют.

– Теперь ты в безопасности. – Голос Рэнсома прозвучал так близко к уху, что его горячее дыхание ласкало мою шею.

– Ты отслеживал мой телефон, – бесстрастно заметила я.

Мне не следовало удивляться. Я была и всегда буду для Рэнсома просто еще одним заданием. Возможно, с привилегиями, но в конечном счете я лишь его очередное достижение.

– Не мог допустить, чтобы ты пострадала. – Рэнсом быстро развязал мне руки.

Я повернулась, чтобы взглянуть на него. От гнева у меня горели глаза. Все тело трясло от ярости.

– Я официально освобождаю вас от ваших обязанностей, мистер Локвуд.

Вокруг нас федералы и спецназовцы отключали компьютеры, изымали документы, обыскивали комнату.

Рэнсом с непокорством и сталью во взгляде всматривался в мое лицо.

– Послушай, ты даже не дала мне времени объяснить. – Он помог мне встать, стараясь не прикасаться к месту, куда угодил ремень. – Вся эта чушь с Анной… Да, я спал с ней. Но это случилось в колледже. Она нашла меня в забегаловке несколько недель назад. Вы-следила и попыталась разжечь былое пламя в обмен на информацию о тебе. Я отшил ее. Мы немного выпили. Кажется, она подлила что-то мне в бокал, потом я вышел и поймал такси, проклиная ее все это время. Я не трогал ее. Клянусь.

Подняв руку, чтобы остановить его, я покачала головой.

– Ты думаешь, мне есть дело до вашей связи?

Он растерянно моргнул.

– Да?

Запрокинув голову, я рассмеялась.

– Ох, Рэнсом, ты действительно считаешь себя божьим даром для женщин. Мне плевать на то, чем ты занимался с Анной.

Это не совсем правда, но имелись нюансы по-важнее.

– Меня волнует, что ты следил за мной, ничего не сказав. Волнует, что подверг мою жизнь опасности. Ты знал, что за тобой охотятся, что я могу пострадать, и все равно ставил себя на первое место. Я хотела убежать от тебя за те четыре часа, которые ты дал мне на то, чтобы я «одумалась». – Произнося последнее слово, я показала в воздухе кавычки. – Ты не только ужасный человек, но еще и дерьмовый телохра… прости, сотрудник личной охраны. – Я закатила глаза, вспоминая моменты, когда он был жесток и бессердечен по отношению ко мне. Не могла позволить себе остановиться. Или поддаться. Позволить ему остаться. Рэнсом должен уйти. У него нет выбора. Ради безопасности моего сердца. – Ты просто ужасен во всем. Дороти Паркер была права. «Красота лежит на поверхности, а уродство проникает до самых костей».

Я испытывала боль, высказывая ему все это. Особенно после того, как Рэнсом признался мне в том, что случилось с сыном Козлова. Но я не смела допустить, чтобы сердце смягчилось от милосердия. Он уничтожит меня, если останется. Я должна заставить его уйти.

Я отдернула руку, осознав, что Рэнсом пытался дотронуться до меня во время моей маленькой речи.

– Ты не понимаешь, что говоришь, – сказал он ровным тоном. – Ты только что пережила чертовски тяжелое испытание. Тебе нужно дать краткие показания, а потом я отвезу тебя домой.

Я отступила от него, увеличивая пространство между нами.

– Давай покончим с этим.

Вздрогнув, я проснулась.

Голова пульсировала. Желтые лучи заходящего солнца проникали в окно моей спальни, согревая кожу.

Мое тело болело. Болела голова. Болело все.

Отгоняя сон, я повернулась к часам на тумбочке. Семь часов вечера. Полагаю, я проспала почти весь вчерашний день.

Рядом с часами лежала упаковка сверхсильного обезболивающего, бутылка воды и, похоже, предписания от врача.