Принцесса Трои

– Тетя Гекуба, мы ее подготовим. – Она с готовностью начала сражаться с моими колтунами, весело хихикая, если я вскрикивала.

Майра завиляла хвостом. Ей нравились все присутствующие.

– Мы все спланировали. – Мело втиснулась рядом с Кинфией. – Я отвечаю за украшения.

Аминта, самая застенчивая, держалась позади.

– Я помогу с пеплосом[1], – и едва слышно добавила: – Самой важной частью.

Аминта вряд ли могла заметить, как я ей улыбнулась. Мне бы хотелось подружиться с ней и Мело, но они были так близки, что, казалось, для других места уже не хватит.

Мы с моими помощницами были двоюродными сестрами. Им было по семнадцать – на три года старше меня.

Наклонившись, я обхватила руками морду Майры. Ее глаза были такими блестящими. Она была моим другом.

Мама повесила лампу на ширму за моей кроватью и ушла, сказав, что скоро пришлет кашу. Конни затрусила за ней следом. Если я сегодня не опозорюсь, мой ткацкий станок поставят рядом с маминым, и я смогу работать в ее теплой компании.

– Сначала прическа. – Кинфия жестом велела мне сесть на кровать.

Встав на колени позади меня, она заставила меня опустить голову и с силой провела расческой по спутавшимся волосам.

Я едва сдержала вскрик.

Майра заскулила.

– Тебе больно? – Кинфия дернула за колтун еще раз.

Я стиснула зубы.

– Канефора выше боли.

Наконец, расческа не нашла на своем пути ни одного препятствия. Кинфия легонько потрепала меня по голове – иногда она была милой.

Мело подала ей тонкую льняную ленту, которую надо было обернуть вокруг головы и вплести в свободную косу. Это было сделано довольно быстро.

– Твоя очередь, – сказала Кинфия Аминте.

Слуга принесла поднос, на котором стояли миски с кашей.

Я велела поставить его на мой прикроватный столик. Остальные сами о себе позаботятся, но я была слишком взволнована, чтобы есть.

– Нет! – мой окрик был адресован Майре, которая тут же отступила от еды. – Хорошая собака!

Майра тут же завиляла хвостом. Она была лучшей собакой.

Руки Аминты были заняты церемониальным пеплосом, и, споткнувшись, она едва не упала в кашу. Счастливо избежав столкновения, кузина расстелила ткань на моей кровати.

Только бы я не споткнулась!

В отличие от наших повседневных шерстяных платьев, сегодняшний пеплос был из льна. Его собственноручно соткала моя мама, и на ощупь он был мягким и нежным, как кожица винограда. На кремовой поверхности ровным строем расположились пурпурные треугольники, на расстоянии ладони от края. Никогда прежде я не носила ничего настолько красивого.

Аминта сложила его на две неравные части. Более длинная сторона опустится мне до самых лодыжек, другая – чуть ниже талии.

– Подними руки, пожалуйста.

Я держала их над собой, пока она заворачивала меня в пеплос. Он был идеально скроен, и Аминта отлично знала свое дело, так что ткань не обвисла у меня под мышками. В этом одеянии я буду выглядеть грациозно, а не неуклюже.

Кинфия, пританцовывая, подошла ко мне, держа две фибулы, которыми ткань скреплялась на плечах.

– От зависти я могу случайно уколоть тебя, Кассандра.

Только она могла сказать такое, словно это я была виновата, что стала канефорой.

Она закрепила иглы и провела их сквозь ткань, даже не коснувшись меня. Бронзовые фибулы были украшены бледно-голубыми терракотовыми бусинами. Закрепив пеплос, Кинфия взяла миску с кашей и начала есть, откинувшись на своей кровати.

Аминта обернула мою талию пурпурным поясом, который лег поверх и длинной, и короткой части пеплоса спереди и под более короткой сзади. Если я замерзну, то смогу накинуть ее на голову и плечи.

И, наконец, Мело принесла украшения для торжественных случаев: золотая спираль браслета на руку, увенчанного крошечной фигуркой Посейдона, бога моря; золотые серьги с гранатами; кольцо с рубином. Однако ничто из этого не было особенно важно. Единственное, что действительно имело значение, – ожерелье.

Мело поднесла его ко мне, держа на вытянутых руках, пока мы хором читали загадку: «Что такое коричневое, загорелое и липкое, тяжелое, как золото, дешевое, как воздух, привычное, как облака, и любимое богами».

Повесив мне на шею связку сушеного инжира, Мело нараспев произнесла:

Сперва петля.
За ней узелок.
Пусть держится крепко.

– Или горе к нам придет, – закончила я, переиначив последнюю строчку. Инжир символизировал процветание и обильный урожай, и мне следовало быть осторожной: если ожерелье упадет с моей шеи, Трою будут ждать голодные времена.

Мы любили богов, они были добры и прислушивались к нашим мольбам— но также легко их было и оскорбить, и тогда они становились бессердечными и мстительными. Мы нуждались в них – ради урожая, погоды, музыки, счастливых семей – ради стольких вещей! Мои пальцы заледенели, стоило мне только подумать о том, что может произойти.

Мело сделала шаг назад.

– Тебе так повезло. – Ее отец был недостаточно богат, чтобы его дочь могли избрать канефорой. Она взяла свою кашу и начала есть стоя.

Я почувствовала укол вины.

Поставив миску на стол, она достала из сундука свой лучший пеплос.