Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

Его слова вонзились в меня, как осколки стекла. Это же неясное предостережение я слышала от папочки, когда пришла к нему после смерти Хуана. Еще вспомнилось, как мы возвращались в Сан-Систо вместе с Чезаре и я спросила, виновен ли он в смерти Хуана. Перехватило дыхание, когда я поняла: отрицая свое участие, он солгал. А я позволила ему обмануть меня, цепляясь за иллюзию, которая всегда меня утешала: будто он остается моим любимым братом, пусть необузданным и вспыльчивым, часто неразборчивым в средствах и пугающим, но при этом не понятым в его стремлении доказать, что он кое-что значит в этой жизни.

Папочка пытался донести до меня правду. Человеком, который алчет, был Чезаре, он хотел получить все то, что имел Хуан. Наш брат и в самом деле умер от руки Чезаре. И наш отец знал это. Знал это с того самого момента, когда тело Хуана выловили из Тибра. Именно поэтому он и приостановил расследование убийства, не желая, чтобы всплыли какие-либо свидетельства против Чезаре.

Вероятно, Чезаре увидел мой ужас. Он выпустил меня, отступил на несколько шагов. Напускная беспечность вновь скрыла его истинное лицо.

– И вот опять я вижу у тебя этот взгляд. Похоже, теперь между нами есть еще одна тайна, прекрасная Лючия.

Не случайно он упомянул мою тайну – первого ребенка. Он думал, что она свяжет нас, но я больше не хотела видеть его раны, утешать его или убеждать в папочкиной любви. Я была слепа в его отношении только потому, что сама хотела этого. Позволила себе верить его лжи, потому что альтернатива была слишком страшной. На самом деле все это время я чувствовала демона внутри его, того демона, о котором давным-давно он сам меня предупреждал.

Мой дьявол – ненависть. Пока Хуан жив, он будет стоять у меня на пути. Я обречен вечно оставаться в его тени и никогда не стану тем, кем мог бы стать.

– Желаю тебе спокойной ночи. – Он отвесил мне элегантный и притом насмешливый поклон и тут же исчез, смешался с толпой болтающих придворных, рассеялся, точно облачко белого дымка.

Кто-то положил руку мне на плечо. Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела Альфонсо.

– Что он тебе сказал?

– Ничего, – прошептала я, глядя в пустое пространство, где только что стоял мой брат, и понимая, что потеряла его.

Отныне он жил в другом мире, где не было ничего святого и все имело цену.

Я посмотрела на Альфонсо:

– Отведи меня домой.

Глава 32

Колючий дождь с градом затопил улицы; летняя молния пронзала небеса, озаряя мои комнаты столь яростной белой вспышкой, что Родриго начинал плакать. Я приказала закрыть все ставни и занавеси.

Едва закончилось утро. Гроза бушевала нещадно. Вынужденная целый день сидеть близ жаровни, я пыталась сосредоточиться на книге Вергилия, но его изящные стихи плыли у меня перед глазами. Головная боль усилилась, и я решила пойти в спальню вздремнуть.

Я уже собиралась просить своих дам проводить меня, когда в коридоре зазвучали громкие голоса. Я встала и послала Муриллу унять их, чтобы не разбудить Родриго. Но не успела она дойти до двери, как та распахнулась и вбежал Альфонсо, с ног до головы покрытый пылью.

Мои дамы вскрикнули. Он напоминал призрака из чистилища Данте: кусочки гипса и песок застряли в волосах и бороде, налипли на щеки, на руки, а безумные глаза и зубы были похожи на раны на покрытом коркой бледном лице. Я неуверенно шагнула к нему; мелькнула мысль, что он стал жертвой нападения и пострадал, но потом он заговорил взволнованным, почти неразборчивым, отрывистым голосом:

– Его святейшество… крыша над приемной… он погребен…

Подобрав подол юбки, я бросилась из комнаты. Альфонсо побежал за мной, зовя меня по имени, но я неслась вниз по лестнице, по галереям и в коридор, ведущий в Сикстинскую капеллу и Ватикан.

Разная мелкая сошка из числа придворных и клира безумной волной катилась к приемной, где папочка принимал послов. Я тоже собиралась на прием, но передумала: Родриго боялся грозы и только мое присутствие успокаивало его. Но Альфонсо пошел. И вот я добежала до распахнутых двойных бронзовых дверей: внутри клубились облака той пыли, что покрыла моего мужа. Раздался душераздирающий вопль, и я не сразу поняла, что он сорвался с моих губ.

Я попыталась войти, но Альфонсо схватил меня за талию. Темные фигуры, казалось, плывут по залу, как призраки.

– Нет, – выдохнул он, оттаскивая меня от двери. – Не ходи! Это опасно. Балка пробила потолок над его троном. Там повсюду обломки.

– Dio mio, нет!

Я пыталась вырваться из его рук, нестись вперед и помогать, но он оттащил меня к дальней стене, не выпуская из рук.

– Ты ничем им не поможешь. Они работают, откапывают его. Если ты пойдешь туда, рискуя жизнью, то лишь затруднишь им работы. У них и без того много дел.

– Откапывают его? – Я как безумная уставилась на мужа, он словно говорил на незнакомом языке. – Он еще жив?