Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

– Постой, ты не слышала остального. Орсино пишет непосредственно ей, потому что ее брат кардинал Фарнезе обратился к моему отцу за разрешением вызвать Джулию. Папочка отказал ему. И вот Орсино пишет… – Я вернулась к тексту и принялась читать вслух: – «Его святейшество настолько захвачен своей неподобающей страстью, что теперь, когда стало известно о переходе французов через Альпы, он отказывается позволить тебе покинуть Пезаро и предупреждает: твой отъезд будет считаться серьезным нарушением приличий и оскорблением его священства. И тем не менее твой брат кардинал Фарнезе и я, будучи твоим мужем, требуем твоего немедленного приезда, потому что если папа римский имеет первенство в делах духовных, то в делах земных ты должна подчиняться нам. А потому мы, – прочитала я концовку, торжественно возвысив голос, – ждем тебя в Каподимонте в течение недели и вышлем сопровождение, которое обеспечит твою безопасность в пути, если владетель Пезаро не сможет выделить тебе такового».

Я сложила письмо.

– Вы… вы должны сообщить ей.

– Не могу. Папочка возражает. Зачем беспокоить ее тем, против чего она бессильна.

– Ах, моя госпожа, ведь ее брат умирает! Она должна иметь возможность…

– Я сказала – нет! – Я швырнула ей пустой пакет. – Верни его Цакапо. – Из ящика стола я извлекла кошель и вытрясла шесть рубинов. – Ему этого хватит, чтобы купить имение. Скажи ему: я жду, что он и в дальнейшем будет направлять мне письма, адресованные Джулии. Не копии. Мне нужны оригиналы, как этот. Я переправлю это в Рим с моим следующим курьером.

– Хорошо, моя госпожа. – С несчастным видом Пантализея вышла из комнаты.

Я схватила сложенное письмо от Орсино. Подержала в руке.

И, не давая сомнениям овладеть мной, поднесла бумагу к пламени свечи. У меня на глазах она превратилась в пепел…

Глава 14

Пришло время прощаться с Катериной Гонзага. Графиня обняла меня во дворике под полуденным солнцем, в лучах которого чувствовались брызги морской пены.

– Не забывайте моего совета. – С заученной улыбкой она вложила мне в руку запечатанный конверт. – Его святейшеству от моего мужа и меня – маленькая личная просьба. Надеюсь, мы просим не слишком многого.

– Я немедленно же отправлю ваше письмо, – пообещала я. – Хотя не могу утверждать, что у него будет возможность удовлетворить вашу просьбу.

– Столько волнений, правда? – вздохнула она. – Я говорю о французах: они как саранча. Естественно, у его святейшества есть более важные дела. Но если он сможет уделить время моей просьбе, я буду благодарна. – Она поцеловала меня в щеку. – Очень надеюсь, Лукреция, мы еще увидимся. Рада была познакомиться.

Она уселась в свой роскошный экипаж и в сопровождении пышной свиты пустилась в путь. Едва ли я стану по ней скучать. И хотя благодаря ей я поняла, как не хватало мне до сих пор дружеского общения, ее попытка мелкого шантажа меня покоробила. Я посмотрела на конверт, который она мне вручила, украшенный ее печатью. Возможно, в нем просьба о кардинальской шапке или урегулировании спора. Кажется, она говорила, будто кто-то пытается отнять у нее какой-то замок.

Я направилась к дворцу. Местная знать рассеялась, как только поняла, что бесплатные возлияния закончились. Джованни удалился на совещание, слуги под наблюдением Адрианы принялись за мытье полов. Джулия, помахав на прощание гостям со своей лоджии, ушла к себе. Она так и осталась в неведении о близкой смерти своего брата.

Мне полагалось бы испытывать злорадство. Она заслужила такое отношение к себе. Но меня почему-то одолевала хандра. Что я делаю здесь, в этом чужом месте? В Риме в этот час звучат церковные колокола, рынки наполняются купцами. С террас тявкают собаки. Мой кот Аранчино охотится в cortile на мышей, а папочка в Ватикане усаживается за дневную трапезу из окорока с вином.

Как мне хотелось собрать свои сундуки и вернуться домой! Я не сумела добиться ничего достойного упоминания, разве что скрыла от Джулии известие о болезни ее брата. Не обнаружила никаких свидетельств шпионажа или адюльтера. Зачем я только позволила Чезаре убедить меня ехать сюда! По пути в мои покои сожаление об этом окрашивало все в мрачные тона. День лежал передо мной безотрадной пустыней. Ни римской суеты, ни близости семьи. Что обещало мне будущее здесь? Общение с Джулией, когда она пробудится ото сна, изучение перехваченной через Цакапо корреспонденции, да и то ни в одном письме так и не нашлось ничего важного. Даже шифр этих писем я не могла разобрать. Оставалось надеяться, что это сможет кто-нибудь из секретарей папочки или Чезаре.

В моей комнате Никола и Пантализея проветривали платья.

– Оставьте меня.

Скинув туфли, я, полностью одетая, улеглась на кровать. Закрыла глаза. Слезы жгли их под веками. Мне было четырнадцать.

Как я могла знать, что этот час станет последним спокойным часом в моей жизни?

Разбудили меня вопли.

Еще не отойдя от сна, я, как пьяная, помотала головой на подушке. В моей комнате было темно. Вероятно, я совсем выбилась из сил. Уже наступили сумерки, и я проспала весь день.