Принцесса ветра и мести

– Думаешь, я заставлю его страдать? – Мой вопрос попал в точку. Ни один мускул не дрогнул на лице Маркуса, но то, как вспыхнули светом магии его глаза, сказало многое.

Отец ничего не ответил. Будучи фейцем, он не мог лгать, а когда понимал, что ответ может ранить, выбирал тактику умалчивания правды.

– Позволь, я кое-что тебе покажу? – Легонько коснувшись моего плеча, Маркус скользнул вниз и крепко сжал мои пальцы.

Я вздрогнула, до сих пор не привыкнув ощущать наполненные родительской заботой касания от мужчины, которого ненавидела всю жизнь. Но за полгода при Благом Дворе отец сделал все, чтобы заслужить хотя бы частичку моего доверия.

Кивнув, я ответно сжала отцовскую руку. Пальцы закололо. Глубоко вдохнув, я позволила перемещению утянуть нас в таинственные дали.

Прежде король никогда не приглашал меня в свои покои. Распахнув глаза, я оказалась в просторной комнате с поросшей мхом противоположной от окна стеной. Дорогие гобелены с кисточками и мебель из цельного дерева украшали отцовские комнаты. Все здесь дышало величием, а интерьер олицетворял мужскую статность и грубую красоту.

Моим вниманием завладел прозрачный глобус на письменном столе. Вместо привычных стран смертного мира на нем светились границы дворов фейри.

Я хотела расспросить отца о том, каким образом создан загадочный шар, если волшебная страна даже картограмм не имела, но не успела.

Когда я отступила от отца, мне открылась новая деталь его покоев, и ноги подогнулись.

С портрета над резной кроватью на меня смотрели до боли знакомые лиственно-зеленые глаза. Художник изобразил Элеонор в полный рост. Она стояла, аккуратно сложив бледные руки на юбке сапфирового платья. Вьющиеся каштановые волосы матери были убраны в высокий пучок на затылке, а лицо светилось неподдельным счастьем.

– Мамочка… – тихо прошептала я, борясь с подступающим к горлу болезненным комом. После ее трагической гибели нам пришлось спалить все доказательства нашего родства, включая фотографии, чтобы ни друиды, ни фейри не смогли выйти на наш с братом след. Впервые за двадцать лет я так отчетливо видела маму. Со временем живущий в памяти образ стал рассеиваться. Я уже не могла точно вспомнить россыпь мелких веснушек на ее носу или изящность тонких пальцев.

Маркус понимающе потрепал меня по плечу и шагнул ближе к портрету.

– Я любил твою маму больше жизни. Даже когда она предала меня, я ни на секунду не переставал ее любить. Но, Агнес, я не жалею о нашем прошлом. Моему поступку нет оправдания. Ревность вскружила мне голову, но та страшная, полная боли ночь подарила нам великое счастье – тебя. И я уверен, будь Элеонор сейчас с нами, она сказала бы то же самое.

– Она была твоей родственной душой? – спросила я, сморгнув слезы и не в силах оторвать полного тоски взгляда от мамы.

– Да. Ее смерть уничтожила часть моего сердца и навсегда лишила покоя. Если бы не тот факт, что вы с Дорианом нуждаетесь во мне, я бы уже последовал за ней в загробный мир.

– Почему ты говоришь это именно сейчас? – Дрожа всем телом, я тяжело опустилась на край бархатного кресла у стены.

– Потому что не понаслышке знаю, как мучительно любить того, кто не разделяет всей глубины твоих чувств. Дориан расположен к тебе, и я не хочу, чтобы мой сын проходил через этот ад.

– Ты не всевидящ, отец, – ощетинилась я, задетая обвинением в бессердечности. – С чего ты взял, что Дориан мне безразличен?

– Я этого не говорил. Дориан – умный, добрый и справедливый молодой феец. Я растил его с десяти лет и знаю, насколько хрупко сердце этого с виду непоколебимого юноши. Милая, я лишь хочу донести до тебя, что он заслуживает большего, чем тень любви к другому.

Меня передернуло. Полгода я даже не упоминала имени бывшего возлюбленного, никому не говорила о чувствах, до сих пор съедающих душу.

– Мне глубоко плевать на Неблагого Короля. Он убил маму и использовал меня…

Отец развернулся ко мне так резко, что меня обдало запахом свежей росы от его смуглой кожи.

– Хоть ты и наполовину человек, но врать совершенно не умеешь, доченька. Через неделю состоится коронация. Пора официально заявить о твоей принадлежности к королевской родословной Торгтон. – Отец скрестил руки на могучей груди. Вот и настоящая причина нашей встречи выплыла на поверхность. – По древним традициям на момент представления нового члена королевской семьи между дворами фейри заключается магическое перемирие. Даже во время войн и разногласий никто не смеет причинить вред членам принимающей династии, не поплатившись за это жизнью.

Кровь в моих жилах застыла. Я осторожно покосилась на отца, предвкушая дальнейшие разъяснения.

– На церемонии коронации издавна присутствуют все действующие правители земель фейри. На твоем дебюте будет Эллин.

Меня прошиб холодный пот. Я подскочила с места, чуть не опрокинув вверх дном зеленый пуф. Если отец и сомневался в моих оставшихся чувствах к Неблагому Королю, то сейчас мой внезапно отяжелевший рот и широко распахнутые глаза доказали правдивость его слов.

Маркус покачал головой, с мольбой взглянув на портрет Элеонор.