Принцессы Огненного мира

– Тшш, не дергайтесь, принцесса. Уроню. К тому же хотя вы, несомненно, правы, что отстаиваете свою самостоятельность, только не надо подвергать себя при этом неоправданному риску. Я решительно против. Отныне мне придется лично следить за тем, что с вами происходит.

– И долго вы собираетесь этим заниматься? – Горы благие, что он говорит? И что я хочу услышать теперь?

– Всю оставшуюся жизнь… А теперь помолчи. Тебе надо поспать.

Я послушно закрыла глаза. Хорошо, как хорошо. А в голове уже роились планы. Первым делом – подарок…

Эпилог ЯРМАРКА

Равналь Сегер искренне считал себя везунчиком.

Ну подумайте сами! Трактир «Драконье крыло», хозяином которого он был, стоял на перекрестке трех трактов: Северного, идущего через Тирланд в Харрию, Западного, или меронийского, и Южного, уходящего к Великим горам в земли нелюдей.

И его трактир за годы войны не был ни разу разорен или сожжен. Сложенный из толстых бревен дом пощадили буйные победоносные альрунцы, разъяренные эльфы и проклятые вампиры. Только после отхода заключивших полноценный мирный договор орков хозяин не досчитался некоторых запасов.

Но и это еще не все…

Его самого, к началу войны справившего шестидесятилетие, в армию не забрали, но увели двух сыновей. Он не верил в чудо, особенно после ранней смерти жены, но… Оба вернулись живыми и здоровыми. Ну относительно, конечно.

Оба были ранены, и не раз, но шрамы только украшают мужчин.

Жена старшего сына после его ухода раньше времени разродилась двойней. Внук и внучка выжили и сейчас радовали деда проказами и шутками.

Кстати, то, что его самого, невестку и внуков не загребли как шпионов нелюдей, Равналь тоже относил к чудесам. Сприлль была на четверть светлой эльфийкой. Естественно, она этого не демонстрировала, скрывая светлые волосы, но в ближайшем городе многие знали, кого приютил трактирщик.

Младший сын порадовал отца, вернувшись не в одиночестве. Смуглая темноволосая харрийка. выходившая Рисвена после ранения, согласилась разделить с ним путь. И в начале осени порадовала семейство еще одним внуком.

В общем, жаловаться на судьбу было не за что.

До войны на пустыре между городом, трактиром и стеной леса, за которым пряталась дривленская граница, каждый год устраивалась большая ярмарка.

Ну и теперь, в первую за десять лет мирную осень, с благословения короля и бургомистра, было решено возобновить эту традицию. Вот только… зачем было приглашать на нее нелюдей?

Не то чтобы их боялись, ибо пережили свой страх, умирающий в корчах при виде пылающих на горизонте пожаров, скорее испытывали неловкость оттого, что победитель увидит, как бедны проигравшие.

В былые времена торговые ряды тянулись от города до самого выпаса, принадлежащего трактиру. Полосатые палатки, фургоны, тряпичные шатры и балаганы жонглеров.

Изобилие поздних фруктов и овощей, ювелирные, оружейные, кожевенные ряды сливались с барахолкой и загонами с пригнанными на продажу животными. Толпы народа, пришедшего просто поглазеть, неторопливые купцы, суетливые посредники и основательные крестьяне, привезшие излишки урожая. Каждой вещи, даже самой экзотической, находился покупатель. Шум, гам и веселье царили в середине осени на пересечении трех трактов.

А сейчас…

Без слез не взглянешь.

Едва-едва четыре ряда торговцев, да и те какие-то скучные. Посетители нервные, подозрительные, торговался не желают. И выбор не чета прежнему.

Вот поэтому и не рассчитывал трактирщик на особую прибыль. Даже наоборот. Только бы необходимого к зиме докупить да как следует гостей принять.

И цену брать с них скромную. Добро, оно потом окупается с лихвой.

А убыток… Так всех денег не заработаешь. Зато совесть мучить не будет, да внуков воспитывать можно будет, не отводя глаз.

Но тусклые мысли, как и нерадостная атмосфера, продержались недолго.

Ровно до того момента, как через три дня после торжественного открытия ярмарки, на котором ни одного не-людя, кроме сборщика налогов, не наблюдалось, чуть в стороне не были разбиты разноцветные орочьи шатры.

Равналь, стоя на крыше, куда он забрался подновить облезший флюгер-дракон, с интересом смотрел, как на высоченный шест посреди двойного круга поднимают широкое полотнище. Оно хлопало на ветру и никак не хотело расправляться. Наконец от особенно сильного порыва развернулось и явило немного ошеломленному народу странное изображение. То ли вышивка, то ли аккуратные заплатки изображали трудно узнаваемого зверя.

Старик нахмурился. Куница, что ли? Ну да ладно… А как в торговых рядах засуетились! Причем не с опаской, пряча товар под прилавками, а с надеждой. И все равно, что они, люди, могут предложить детям степи?

Он обмакнул кисть в пристроенное на крюк ведерко и мазнул по дереву, продолжая работу.

Солнце изрядно перевалило за полдень, когда со двора донесся звонкий голос:

– Отец, слезайте оттуда немедленно! Не подобает же вам!

Трактирщик досадливо сплюнул.

– Успокойся, Веса! Я еще тут хозяин.

– Но, отец! – В голосе харрийки послышались просящие нотки. – Это опасно… К тому же клиенты пришли!