Принцессы, русалки, дороги...

В театре свыше двух тысяч зрителей.

Уже лондонские друзья не раз приносили букеты в гостиницу, где разместилась труппа Большого театра. Уже были волнующие встречи и будут еще. Но встреча, которая состоится через несколько минут, когда поднимется занавес в театре Ковент-Гарден, эта первая встреча советского Большого театра с лондонским зрителем — самая важная.

«Посмотрим советский вариант Шекспира!» — заявила одна из газет.

Всего только несколько часов назад закончилась последняя репетиция спектакля. Нелегко после громадной сцены Большого танцевать на сравнительно маленькой сценической площадке Ковент-Гардена.

Еще вчера Лавровский снова и снова отрабатывал с труппой наиболее трудные сцены. Усталые артисты репетировали и смех, и улыбки, еще и еще раз темпераментно исполнял танец шута Георгий Фарманянц, танцевал свою партию великолепный артист Сергей Корень, и Галина Уланова, как всегда забывая о том, что она великая, что она примадонна, послушно выполняла просьбы режиссера.

Сейчас для Лавровского уже не было Сережи Кореня, Юры Жданова, Кости Рихтера. Сейчас за занавесом, который поднимется через несколько минут, не было уже послушных учеников, там находились большие артисты, влюбленные в свое искусство. Все, что мог сказать им Лавровский, он уже сказал. Теперь Леонид Михайлович с волнением ожидал появления в необычной обстановке, в незнакомой аудитории персонажей, созданию которых на сцене посвятил немалую часть своей жизни.

Сейчас, перед тем как поднимется занавес, не было больше учеников, ежедневно десятки раз проделывающих необходимые учебные движения. Сейчас уже никому не скажешь: «Не раскачивай корпус!», «Стой как следует на опорной ноге!».

Кропотливая черновая работа на сегодня закончена. Сейчас на сцене она превратится в искусство.

НА СПЕКТАКЛЕ «РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА»

...Над Шекспиром поднят занавес.

Древних шпаг скрестились лезвия.
И, на повседневность жалуясь,
В зал светло вошла поэзия.
Отстранила спекуляции
И парламентские прения,
Как хирург на операции,
Возвратила людям зрение!
Что их завтра ждет?
                         Убогая
Гордость, проданная дешево?
Но пока искусство трогает
Все, что есть в душе хорошего.
От оркестра ветер пламенный
Рвется на простор, за стены.
А театр молчит, как каменный,
И не сводит глаз со сцены,
Где крылатая Уланова,
Вся из света и эфира,
Англичанам дарит заново
Их великого Шекспира.

ГВОЗДИКА

Подумаешь, — букет!

Подумаешь, — гвоздика!
Пустяк! Проблемы нет!
И нет большого шика:
Лишь в магазин войди,
В распахнутые двери, —
За шиллинг семь гвоздик
Для Джесси или Мери!
Но если не сезон
Сейчас букетов ярких,
Но если не газон
А лужица в Гайд-парке,
И полон дом заплат,
И все заметней проседь,
И печка-автомат
Законный шиллинг просит,
А если денег нет,
А бедность — довод веский,
И все же ты
                   балет
Пришел смотреть советский,
Глядишь с галерки ты
Восторженно и немо, —
Тогда уже цветы —
Серьезная проблема!
Сжимая в кулаке
Последний шиллинг горький,
Ты мысленно букет
Артистам шлешь с галерки.
Букеты. Всем подряд.
От мала до велика!
Пускай в Москве горят
Цветы — твоя гвоздика!
В кармане между тем
Не доллары, а шиллинг...
Но нет таких проблем,
Чтоб люди не решили!
И вот день ото дня
Растет монеток горка.
Мечту свою храня,
Проводит сбор галерка.
Для тех же денег здесь
Совсем иная мера:
У пенса равен вес
Казне миллионера!
На сцене — не пустяк.
На сцене — дар великий:
Горят, как алый стяг,
Английские гвоздики.

9

Письма, письма, письма. Телеграммы. И снова письма. Почти все адресованы Галине Улановой.