Принцессы, русалки, дороги...

...Очень часто я, как, наверно, многие другие люди, пыталась представить себе — как случится, где я буду, с кем буду разговаривать, что буду делать в ту минуту, когда узнаю, что гражданин СССР полетел в космос. То, что первый путешественник в космос будет гражданином Советского Союза, представлялось мне совершенно бесспорным, так же, как, наверно, всему миру... И вот сегодня это произошло.

Мы переночевали в городе Дулия, в Доме для приезжих, где было сравнительно чисто, но, кроме чистоты, не было буквально ничего.

Да и сказать «переночевали» — значит выразиться очень условно. Спать было невозможно, даже в состоянии той смертельной усталости, в какой мы доехали до Дулии.

Всю ночь дом скрежетал и громыхал, как телега на разбитой булыжной дороге: хлопали от ветра плохо закрепленные ставни, грохотали расставляемые для кого-то раскладные лежаки, взвизгивали двери, которые шарахало сквозняком.

Утром, когда мы садились в машину, чтобы ехать дальше, застенчивый старик индиец пробормотал что-то и протянул мне газету.

Шофер Мадан уныло перевел (он всегда говорит умирающим голосом, пока не выпьет чаю):

— Этот парень предлагает вам газету, потому что там что-то важное.

Я взяла «Таймс оф Индия», и сразу бросилось в глаза: «Мэн спэйс флайт бай Рашиа рипортед» («Россия сообщает о полете человека в космос»).

У каждого из нас, наверно, в течение жизни вырабатываются, так сказать, автоматические проявления радости — точно так же, как, допустим, шофер автоматически включает третью скорость, как только машина нормально «легла на курс». Словом, у меня автоматически «включилась третья скорость»: я затанцевала и закричала что-то, еще не сообразив, что именно.

Принимая во внимание, что я как будто еще ни разу не плясала вокруг машины, Мадан мог бы заметить: «Ит из май ферст чанс», но он выбрал другую фразу.

— Эз ю лайк! — сказал Мадан по-прежнему уныло.

— Что там «Эз ю лайк»! Ди мэн ин спэйс! Наша страна сент хим! — закричала я по-русски и по-английски.

И тут впервые за все время совместной работы в корреспондентском пункте «Труда» я услышала от моего молчаливого шофера удивительную фразу, своего рода комплимент, оценку, относившуюся не ко мне лично, а ко всем нам, советским людям.

— Я уже давно знал, что ваша страна пошлет человека в космос, — сказал Мадан по-английски, необыкновенно для него длинно.

— Почему?

— Потому что ваша страна может сделать все, что захочет!.. У вас — новые боги!..

Сообщение в газетах сразу отодвинуло назад все только что казавшееся таким интересным и важным — чудеса Аджанты и Эллоры, а не только магараджу!

Сообщение это было самым большим чудом и в то же время самой реальной реальностью! Оно сразу заставило так ужасно заскучать по Москве, так остро почувствовать, что Москва — подлинная столица нашей планеты!

Девчонки мои, наверно, сейчас пристают к моему мужу Александру Лацису, чтобы он рассказал подробности полета, поскольку всегда считалось и считается, что он «все знает». И мой муж важно сообщает, как всегда, очень интересные вещи, но, как всегда, те самые, которые любой из нас мог сам разыскать в газетах!

...Однако надо записать, о чем я беседовала накануне с магараджей.

В том настроении, в котором я ожидала тогда во дворце встречи с потомком древних династий, — в настроении экскурсанта, отправившегося в прошлое Индии, мне вообще не стоило встречаться с магараджей: я должна была разочароваться и разочаровалась.

«Его высочество» показался мне похожим на конторщика! Правда, на исключительно вежливого, начитанного, толкового, но все же конторщика! Без тени какой бы то ни было романтики!

У «его высочества» были зоркие, проницательные, оценивающие и осматривающие посетителя глаза делового человека. Не крупного дельца, могущего позволить себе чуть-чуть небрежный юмор и понимание юмора, могущего позволить себе «роскошь» инициативы в разговоре — нет! У моего собеседника глаза были зоркие и в то же время готовые к предупредительности. Так и казалось, что он сейчас произнесет в ответ на какое-нибудь мое замечание: «Ес, плиз» — фразу, такую характерную для продавцов солидных индийских магазинов.

Магараджа явно выглядел конторщиком, который хотел бы стать крупным бизнесменом, не служить в магазине, а быть владельцем магазина!

Однако несмотря на полное отсутствие экзотики в облике «его высочества», магараджа Кришна Рао мне... понравился! Это был умный человек со здравым подходом к вещам.

Мы разговаривали в небольшой комнате, сплошь увешанной портретами «всех прежних правителей Диваса», как сообщил мне магараджа. Портретами и головами убитых тигров. И если бы чудом во время нашей беседы воскресли те и другие — прежние правители штата и тигры, — между ними было бы гораздо меньше разницы, чем между похожим на скромного бизнесмена потомком магараджей и его предками.