Принцессы снега

Они обсуждают политику и события в мире, сидят на маленькой кухне его съемной квартиры, беспечно болтая о мелочах — как самая обычная пара. Они стараются не думать, что будет потом. Каждого ждёт свой мир. Но воспоминания о всех ночах и днях ни на что не променяют.

Он состоявшийся в жизни мужчина, давно уже не мальчишка-романтик. Здоровый цинизм всегда помогал. Здоровый цинизм подсказал, что надо выбирать: или карьера, или семья. Быть женой полицейского — та еще «радость». И далеко не каждая способна вынести ее. Он выбрал. А потом встретил Блосс.

Цинизм, отчаянно хватаясь за соломинку, говорит, что это лишь необычное приключение для них обоих. И Блоссом часто подтверждает эти слова.

Цинизм напоминает, что еще ни одна женщина не смогла надолго удержать Рихарда. Флирт, несколько ночей в его квартире, в лучшем случае, несколько месяцев отношений. Блосс интересно его прошлое, но она не ревнует к нему, принимает как данность. И какая разница сколько женщин у него было? Такой как она не было точно. На этом цинизм замолкает. С этим поспорить не может. Не было. И не будет.

Кто бы подумал, что лёд может быть таким горячим.

Лумина Агата Блоссом любит командовать, любит повелевать, любит быть главной. Рихард тоже не привык ко вторым ролям. Но ей то и дело позволяет. Как и она ему.

А в этот раз, в уютном домике в горах, он хочет быть главным. Он жадно рассматривает Блоссом, старается запомнить каждую черту. Перехватывает инициативу, опрокидывает ее на спину, подминает под себя. В глазах Блосс загорается азарт. Она игриво извивается, пытается выскользнуть и занять место сверху, начинает шутливую борьбу.

Все их отношения — как эта странная борьба, не понятно только против чего.

Блоссом поддается. Но это не проявление слабости. Даже проиграв, она все-равно победительница. Сильная. И не потому что ее ледяное кольцо быстрее и четче пули, и не потому что она может обратить всё в лед. Вовсе не из-за магии или Силы, как сама это называет. Просто в ней есть еще другая сила, та, что сводит с ума. Ради которой он готов бросить все и пойти с Блоссом на край света.

Иногда Рихард задумывается, что у нее на уме и в сердце. Иногда как будто слышит ответ в ее движениях.

Он медленно, нарочно не спеша, снимает ее гетры. Целует от щиколоток до бедра. Изысканная, все еще непривычная ей ласка и потому такая желанная. Рихард не телепат, но раз за разом угадывает желания, знает их лучше, чем она сама. Бывает резким и порывистым, бывает неспешно ласковым — и то, и другое сводит с ума.

Блоссом чувствует, как тает от его прикосновений. Снежной это так противопоказано. Ну и пусть. Позволяет ему вести, позволяет подчинить ее. Сильные руки скользят по всем изгибам ее тела, язык дразнит. «Земной мужчина, почему ты земной» — последнее время она все чаще отгоняет эту мысль. И сейчас, здесь, мыслям не время и не место. Только он и его движения. Только его тепло — слишком непривычно приятное.

А потом они долго нежатся в постели, не заботясь ни о чем. Ловят момент. Он не последний и все равно такой важный.

* * *

Несколько лет спустя

Рихард, не торопясь, заходит через портал в уединенный домик в горах, зажигает камин, любуется огнем. Тепло постепенно заполняет покинутое ненадолго помещение. Интересно, сколько именно времени прошло здесь. Все чисто и прибрано — слуги постарались перед его прибытием.

Рихард снимает пиджак, расстегивает пуговицы на манжетах, закатывает рукава. За время правления он так и не привык к плащам, эполетам и прочим атрибутам монархической одежды. Не захотел привыкать. Королевские одеяния кажутся ему слишком тяжелыми и плотными. И на все важные собрания и переговоры он неизменно является в строгом черном смокинге. Высшая стикианская знать, может, и недовольна. Но видя взгляд Холоднейшей, возражений не рискует и не рискнет высказывать.

Правитель целой планеты. О таком повышении никогда не думал. Даже не подозревал, что может править. И не просто украшать собою трон. Стражи и остальные сотрудники охраны правопорядка готовы памятники воздвигать в честь своего короля.

Ненадолго останавливается у зеркала: за прошедшее время почти не изменился, даже морщинок у глаз не прибавилось, вот такая вот вечная стикианская молодость*. Рихард невольно усмехается: королева Регула всю Систему подсадила на любимую музыку.

А на Земле Лумину Агату Блоссом то и дело вспоминают. Чужие скорбят. Близкие — нет. С родными коллегами Рихард до сих пор видится — как минимум раз в месяц. Часто не отказывает себе в удовольствии проконсультировать их. Понимает, что рассказать им может многое, а вот объяснить далеко не всё.

Но что мог, рассказал им. Как и Блоссом Чарльзу. Не выдержала. И первенца они назвали в честь друга-бывшего продюсера.

Увы, для всего мира Блоссом и Ричи пришлось погибнуть.

Они заранее собрали Чарльза и всех друзей Ри: его бывших коллег, единственную его семью тут.

— Блоссом не может просто так исчезнуть, — спокойно поясняет тогда Рихард и рассказывает дальнейший план.