Принцессы тоже плачут

— Вот и славно, — восторженно отозвался Александр и повел ее по боковой дорожке в глубь парка, который завораживал своей тишиной и величественностью.

— Здесь и в самом деле очень красиво, — первой решилась нарушить молчание Наташа.

— Летом парк другой и тоже прекрасен, — с удовольствием принялся рассказывать Александр. — Когда-то к здешним пихтам и елям насадили огромное число лиственничных пород. При этом рельеф пейзажа остался прежним, а цветовая гамма усилилась.

Наташа кивнула. Трудно было не оценить роскошное буйство красок парка, в котором в естественной среде золотились и багрянились могучие дубы и ясени, пышные липы и вязы, рассаженные по берегам убранных в каналы ручьев и речушек. Александр провел ее по выгнутому каменному мосту с ажурной чугунной оградой, и далее по насыпной дорожке вдоль озера они пришли к очаровательному белому павильону, от которого к воде вели две похожие на большие балконы террасы.

— Входите, Натали, — Александр ввел ее в павильон мимо обнаженных скульптурных Венер.

Наташа осмотрелась: стены павильона украшали панно с гирляндами цветов и пылающими колчанами стрел. Плафон венчала живописная композиция — гимн телесной любви слагался из подвигов Венеры и усмешек шаловливых амуров.

— Как называется это место? — тихо спросила Наташа, догадываясь, какой ее ждет ответ.

— Остров Любви. Мы с вами в храме Любви, это павильон Венеры, точная копия Трельяжа, построенного в парке Шантильи под Парижем.

— Очень мило, — улыбнулась Наташа и, вдруг почувствовав, что сейчас цесаревич бросится объясняться ей в любви, резко сменила тему разговора. — А почему Его величество передумал? Ведь, думаю, вряд ли Он планировал развлекать меня прогулками?

— Натали, — Александр указал ей на одну из скамеек, предложил присесть, а сам остался стоять перед ней. — Отец только производит впечатление человека с каменным сердцем. На самом деле, он очень добр и не лишен сочувствия.

— Неужели Его величество подумал и о моих чувствах и решил пощадить их?

— Отчасти, — смутился Александр. — Но прежде всего Он принял во внимание мои чувства.

— Что Вы хотите этим сказать?

— Мы долго разговаривали, и, в конце концов, мне удалось убедить Его в том, что наши чувства искренни. И тогда в наше распоряжение был представлен целый дворец. Если вы не готовы принять этот подарок, мы можем тотчас вернуться в Петербург, но тогда наш заговор будет раскрыт окончательно.

— Может, так тому и быть? Ведь играя в любовь, мы обманываем не только императора, но и самих себя.

— Но мне нравится этот обман! — воскликнул Александр.

— Александр Николаевич!

Простите меня, Натали! Но я даже представить себе не могу, что все может закончиться, так и не-начавшись. Мною овладевает сплин от одной только мысли, что, признавшись в обмане, мы навсегда лишаем друг друга возможности видеться и быть вместе.

— Мы? Друг друга? Ваше высочество, что Вы наговорили отцу?!

— Я?.. — Александр вздрогнул. — Только то, что единственно могло убедить его не наказывать вас за отказ стать его фавориткой. Я сказал, что люблю вас — давно, безумно. Что, если он отнимет вас у меня, я, наверное, покончу с собой или, если сумею справиться с этой болью, навсегда отрекусь от права ?наследования трона.

— Надеюсь, эту речь для Вас сочинил Жуковский?

— Как вы можете, Натали! Я говорю от чистого сердца.

— Да, — горько усмехнувшись, произнесла Наташа. — Это уже не театр! А я-то всегда считала Вас своим другом. Я искренне полагала, что Вы избавляете меня от домогательств Вашего батюшки и будете беречь мою честь!

— А сейчас вы думаете иначе?

Да… Теперь я понимаю, что Николай Павлович намного лучше и честнее Вас. Его величество никогда не скрывает своих истинных намерений! А Вы… Разыграли такое представление с благородными порывами, вступились за честь! А на самом деле… Как Вы могли предать нашу дружбу?

— Но я изменил ей ради любви!

— Вы… Вы?

— Я люблю вас! — Александр шагнул к ней, но Наташа стремительно встала и отбежала от него в другой угол павильона. У нее закружилась голова — амуры смеялись над ней и грозили со стен пухлыми пальчиками. А Венера-насмешница возлежала на огромной морской раковине и самодовольно улыбалась ее наивности — и кто это вздумал противиться силе естественной страсти?

— Ваше высочество, я не верю Вам! Вы просто пристрастились к розыгрышам!

Натали, день, когда вы открыли мне глаза, прояснив личность моей таинственной незнакомки, был .самым трагическим днем для меня. Все это время я полагал, что переписываюсь с вами! А потом я помогал вам избежать домогательств императора, и мне было очень приятно это делать!

— Да, Его величество — ангел по сравнению с вами! Ему неведомо подобное коварство! Вы же просто искали предлог, чтобы обнять или поцеловать меня!

— Для чего вы заставляете меня оправдываться? Любви оправдания только вредят!

— Любовь не оправдывает ложь!

— Любовь и есть ложь. Обман и самообман.

— Вы, кажется, с лихвой испробовали оба средства!

— Натали!

— Довольно, Ваше высочество! Теперь я все знаю, я все поняла, но принять не могу. Я прошу Вас, позвольте мне немедленно вернуться в Петербург.