Принцип бабочки

После наших разговоров я пошла в душ. Хотелось искупаться и смыть с себя все. Все чувства и эмоции, прошедшие через меня за эти сутки, хоть они и не были плохи. Я стояла под струями горячей воды, мылила волосы и терла жесткой мочалкой по коже. Ощущение чистоты всегда поднимает настроение.

Я думала о Лебедеве, гнала эти мысли, но он не выходил из моей головы. Кажется, у меня начинает развиваться этот чертов синдром. Я начинаю привязываться к своему похитителю и мучителю. Хреново. Что тут скажешь? Плохо, ужасно! Противно мне от себя. Ну куда деваться, что тут поделаешь, когда такая ситуация происходит. А вот правда, что мне еще делать? Отвращение? Долго я на нем не продержусь, я дала себе обещание, что сбегу отсюда, значит сбегу и никогда не полюблю своего хозяина. Так и будет! Ну а пока временно заставим себя поверить в то, что все в порядке и наши взаимоотношения налаживаются. Почему нет? Надеюсь, сегодня он придет, я бы выпила еще чаю и спала на его мягкой кровати. С ним в обнимку или просто ощущая то, как он наваливается на меня во сне. Более чем спокойно. Крыша точно поехала, вызывайте психиатра. Или сразу в больничку. Точно!

Я смыла с себя пену, обернулась в белое, мягкое, до жути приятное полотенце и вышла из ванной. Но тот, кто тут стоял явно, не был мне мил. Женя был в одних трусах и так и норовил прижать меня к стене. В голову пришла мысль “никто кроме меня тебя трахать не будет” Я выдохнула и попыталась пройти, но он остановил меня.

— Привет, Вероника, — прошептал мне на ухо черноглазка. Я съежилась подобно сливе, отстранилась подальше от его уст.

— Привет, — я сделала еще шаг вперед, но он уже зажал меня в руках, обхватив меня полностью, прижимая к своей груди.

Нет, нет! Уйди от меня, не прикасайся! Хотелось кричать, но я упорно пыталась вырваться. Никто мне тут не поможет.

— Ты куда это собралась? — он смотрел на меня, а я на него, сильно поднимая голову. Его черные глаза наводили жути и заставили бояться. Он же не должен ко мне прикасаться, он мне ничего не сделает… Думала я…

— В спальню, — выдавила я, вдыхая его противные, резкие духи, в которых он наверно искупался перед выходом. Как будто у меня тут есть выбор. В спальню или зал, даже не знаю куда еще.

— В мою? — ухмыльнулся черноглазка, делая со мной пару шагов в сторону выхода. Я пыталась вырваться, понимая, что это значит. Я не хочу спать с ним, я не хочу, чтобы он бил меня, а он будет. Черноглазка гребаный извращенец и законченный садист. Пожалуйста нет! Дима же сказал… А я верила ему, даже допускала мысли, якобы он не такой плохой. А он отдал меня своему другу…

— Да не вырывайся ты, хуже будет, — Женя поднял меня словно пух и закинул на плечо, смачно выписав ладонью по моей пятой точке. Его руки больше, чем надо сильные. Я уже представила, что он будет со мной делать, вспомнила Милу… Хотелось убежать, спрятаться, убить его, все что угодно, только не лечь под него.

Вот мы приближаемся к лифту.

— Отпусти, отпусти меня, нет, нет отпусти меня! — кричу я изо всех сил и вижу, как из проема выглядывает Мила и уже бежит в мою сторону, как дверь лифта замыкается. С этой самой минуты я ненавижу лифты…

Я понимала всю тяжесть ситуации и пыталась абстрагироваться.

— Дима сказал, что никому кроме него нельзя, — вопила я, ударяя его кулаками по спине. Но ему хоть бы что, он словно от слова совсем не чувствует моих жалких протестов.

— Дима? Не Дмитрий Константинович, а Дима? Интересно как он на это отреагирует, — Женя потащил меня в красную комнату Я запомнила дорогу. Он потащил меня в красный ад, в который я надеялась больше не возвращаться. Сердце забилось сильнее и было готово выпрыгнуть из груди. Еще я проболталась о этой мелочи в субординации. Сука!

Все становилось как в тумане. Он бросил меня на кровать, я пыталась вырваться, но он пристегнул мои руки на цепи у изголовья кровати. Нет, я не хочу, не надо, нет! Я кричала, кричала до хрипоты в горле, изо всех сил напрягая легкие.

Женя навис надо мной, облизывая губу, отшвырнул полотенце принялся сильно сдавливать мою грудь, с яростью зажимая мои

соски меж своих пальцев. Он щупал меня, а я плюнула ему в лицо. Ненавижу его, ненавижу этого сраного ублюдка и всех его друзей! Ненавижу этот дом и эту адскую комнату!

Он на секунду замер, затем вытер щеку и ударил меня по лицу. Я чувствовала на губах вкус крови. Губу жгло, нос болел. Я закрыла глаза, ощущая, как болят десна. Как вкус металла впивается в мой язык, и моя же кровь просачивается в горло.

— Буйная ты. Ничего, скоро будешь покладистой, — Я не видела, что он делал. только темноту и образы Димы, мерцающие в голове. Он должен меня спасти, пусть он придет и спасет меня, пожалуйста. Я убью этого Евгения, когда-нибудь я заставлю его пожалеть, о том, что он делал со мной и с другими. Я заставлю его кричать и ныть от боли, так же как я сейчас. И вот я чувствую, как смазанный противной холодной смазкой толстый член урода начинает проникать в меня.