Принцип четности

- Короче так. Там за огородом банька есть, понял? Ну, найдешь... За банькой шест торчит в земле. Увидишь его, когда к бане пойдешь. Короче так. Шест увидишь - прямо на него и идешь! Ясно? На этот шест прямо! Вышел - и сразу все забыл, ясно? Я спрашиваю: ясно?! Про все сразу забыл! Навсегда.

- Да, да, конечно...

- Если будут домогаться, прикинься дурачком. Скажешь, пошел однажды на халяву, да и вышел! Сам, дескать, ничего не понял, просто вышел и все. Хотите верьте, хотите нет... Никто все равно копать не станет - это ж резервация. Отговорку, в общем, придумаешь... Лучше, конечно, совсем из города уехать. Для надежности. Ну что, все ясно?

- Да, ясно... Все...

- Как только я выйду и скажу: "пошел", так сразу ноги - в руки и пошел. Прямо на шест. Но только по моему сигналу. Тогда все... Я пошел, а ты жди. Чистяков еще раз смачно сплюнул и напоследок пробурчал: - Ну, какого рожна так долго?..

Дверь за ним захлопнулась. В следующее мгновение Лыткин уже подскочил к углу.

- Можно я пойду домой? - взмолился он. - Ну, сейчас-то я вам зачем? Алексей Петрович, ну...

- Да хватит же! - перебил его Барновский нервно. - Что же это такое-то? Ну, что вы опять заладили, как же это так можно, а? Чтоб я больше не слышал!

Лыткин удрученно шмыгнул носом и умолк.

- Петрович, какого черта мы тянем? - зашипел Филин. - Чего сидеть?

- Погоди, Виктор, - сказал Барновский. - Что-то тут не то.

- Да он пришьет кого-нибудь, пока мы тут яйца высиживаем! Тогда будет то!

- Если бы надо было кого-то пришить, - заметил Кирилл, - зачем бы тогда ждать? Ты что, Виктор?

- Не знаю я... - буркнул Филин. - Курить охота по страшному.

Он вытащил папиросу.

- Никаких "курить", - сказал Барновский глухо. - Подождать, что ли, не можешь?

- Подождать, подождать, - проворчал Филин. - Ч-черт, сколько можно уже ждать! Комары, с-суки, достали уже!

Он сунул незажженную папиросу в рот, стал мусолить ее и хлопать себя по шее и щекам.

В тишине прошло еще минут пять. На лице Барновского, несмотря на сумерки, было заметно некоторое смятение. Видимо, его тоже терзали сомнения, насчет того, стоит тут выжидать или нет, и он до конца не был уверен в своей правоте. Он даже перестал вытирать платком шею и лысину и сидел неподвижно, прикрыв глаза. Барновский принимал решение, и ему было трудно. Но никто так и не успел узнать, что собрался предпринять шеф полиции, поскольку в этот момент неопределенность закончилась.

Из глубины дома донесся тонкий протяжный вопль и оборвался также внезапно, как и начался.

Вся компания подскочила на месте. Буквально на секунду воцарилось легкое замешательство. В следующий момент целая череда истошных криков вспорола тишину двора. Кричала женщина, и среди нечленораздельных звуков два раза отчетливо прозвучало истошное: "Не на-а-до!" Они выскочили из-за угла и бросились к входным дверям. Первыми бежали Кирилл и Филин. В руке у Филина уже был пистолет.

Едва они запрыгнули на первые ступени крыльца, дверь неожиданно распахнулась от резкого удара, и из неосвещенного проема прямо на них с криками вылетела женщина.

- Помогите! - отчаянно завопила она, в первый момент не заметив присутствующих. - Не надо!!!

Она едва не сбила Кирилла и Филина с ног, промчалась по ступеням вниз и врезалась прямо в Сергея и Барновского. Они подхватили ее под руки.

- А-а! - испуганно выкрикнула она, вытаращив на них ошалелые глаза. Кто?!

- Тихо! - рявкнул, как мог Барновский. - Здесь полиция!

Мгновение она стояла в оцепенении, затем надсадно заорала:

- Он же убьет ее!!! Не надо!.. Я же не винова-а-ата!.. Помогите!!!

При этом она мертвой хваткой вцепилась в них. Ноги ее стали подгибаться, и им обоим пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать ее. Женщина была довольно грузной.

Ни Кирилла, ни Филина уже не было на крыльце. Из дома доносились какие-то шумы, грохот и неразборчивые приглушенные выкрики. Надо было бежать туда, но женщина повисла у них на руках.

- Я не виновата!.. - снова заголосила она. - Он умер, умер!.. Я не хочу, чтоб он ее убивал! Не надо-о... я не виновата, что он у-умер!..

Вопли ее резко сорвались в бурные, захлебывающиеся рыдания.

- В дом ее... - пробормотал Барновский. - Вы тоже с нами, - приказал он Лыткину, съежившемуся где-то в стороне. - Господи, что ж это?..

Они подхватили женщину и повели в дом. По пути Сергей успел заметить, что и руки ее, и домашний халат перепачканы кровью. И тогда до него постепенно стал доходить ужасный смысл происходящего. Пока они, кряхтя и спотыкаясь, пробирались через прихожую к комнате, из которой бил свет и доносились звуки, все становилось на свои места с такой простой и одновременно дикой очевидностью. И когда они ввалились в залитую светом комнату, Сергей уже знал, что он увидит.