Принцип четности

- А скажете маме, что я после уроков к Кате зайду, ладно?! - крикнула Саша и, не дожидаясь ответа, выскочила за дверь.

В квартире снова наступила тишина. Сергей присел на подоконник и уперся лбом в стекло. Он видел, как вприпрыжку выбежала из подъезда Саша и умчалась по переулку. Перед домом, в песочнице объявилась молоденькая мама с мальчиком лет четырех. Малыш возился с песочными формочками и ведерками, а женщина сидела неподвижно и безразлично смотрела вдоль улицы, покручивая в руках совок. Все было тихо, мирно и спокойно. Господи, подумал Сергей, они же здесь все к этому привыкли! И никому из них не будет дела до моего положения, и тем более, до моего состояния. Так, не более чем праздный интерес... О, глядите: к нам попал новенький! Как же вы так, батенька, невнимательно? Как же вы так неуклюже? Ай-яй-яй... Не повезло вам, молодой человек, но не отчаивайтесь. А у нас тут вот видите как. Несладко, конечно, но жить можно. Видите, живем же, так сказать, плюхаемся - чего и вам желаем. Так что привыкайте, утрите нос, обсыхайте, обтекайте и плюхайтесь, молодой человек. Плюхайтесь с нами, плюхайтесь как мы, плюхайтесь лучше нас... "Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому стремиться..." Так, что ли? Эх, Гамлет, Гамлет, твоя правда...

Откуда-то появилась муха и стала биться о стекло возле самого его уха. Она предпринимала героические попытки вырваться одну за другой, она отчаянно жужжала и неизменно, раз за разом, натыкалась на стеклянную, невидимую преграду. Сергею это показалось настолько символичным, что он криво ухмыльнулся. Неужели, это ты, родной, сказал он себе, слушая периодические мушиные взвизги и щелчки о стекло. Очень похоже, но ведь должна же, черт возьми, существовать разница! Я же, в конце концов, не муха! Этому глупому созданию не хватает чего-то в организме, чтоб подумать, отлететь, осмотреться... Она будет целую вечность долбиться башкой об это стекло, до самого своего конца, хотя открытая форточка совсем рядом. Но нет, она будет делать одно и то же, раз за разом, даже не пытаясь эту форточку искать и наивно полагая, что все изменится само собой в один прекрасный миг. Но ведь я же не муха, снова подумал он, и его вдруг на некоторое время охватила злость. Я же чем-то отличаюсь! Вернее, должен отличаться. Должен... Я пока почти ничего не знаю об этой вашей чертовой резервации, но я узнаю! Я все узнаю и выберусь отсюда. Я так просто не сдамся. Это они сдались, они смирились, они привыкли... Но только не я. Я буду бороться, буду... Я не верю, что отсюда нельзя выбраться. Это только мухам нельзя, а я - не муха! И я найду свою форточку, черт бы ее побрал! Где бы она ни находилась, и чего бы мне это не стоило... Потом злость схлынула, ушла. Постепенно Сергей впал в состояние прострации. Он отрешенно глядел на листву за окном, отключившись от мыслей. Он просто сидел и слушал похожие на удары метронома бесчисленные мушиные попытки пробить непробиваемое, а время медленно растворялось и теряло свой ход.

Около трех часов дня, с пакетом в руках он вышел из промтоварного магазина, что находился на южной стороне резервации, в первом этаже дома, выходящего окнами прямо на улицу Магистральную. В пакете лежали комплект постельного белья, полотенце и прочие туалетные принадлежности. Настроение у него было унылое. Совсем недалеко отсюда располагался злополучный транспортер и будка.

Сергей стоял, и снова перед ним была она - эта треклятая сетка, простершаяся вдоль дороги всего в каких-то двух десятках метров от магазина. Она была всюду, и справа и слева, она будоражила нутро своим присутствием, от нее нельзя было отмахнуться, про нее нельзя было забыть, казалось, она и стоит тут больше для того, чтоб постоянно напоминать здешним обитателям о навалившемся на них катаклизме. Неожиданно для самого себя Сергей вдруг двинулся прямо на сетку, стиснув зубы и кулаки. Может быть, где-то в глубине души он надеялся, что сейчас произойдет чудо, и дьявольская Оболочка исчезнет, чары развеются, и резервация выпустит его из своих объятий. Ну, вдруг что-нибудь такое там сработает, переключится, отменится... Вдруг... Но чуда не случилось. Примерно на полпути к проволочному ограждению его снова, как утром, охватила беспричинная тревога, очень быстро сменившаяся страхом. Сергей сжал в руках пакет с тряпьем и сделал еще пару шагов. И опять, словно в приоткрывшуюся дверь, мощным потоком хлынуло в душу щемящее уныние и стало быстро заполнять все его существо. Ноги задрожали, и он чуть не выронил свои покупки. Заскрежетав зубами, он медленно отступил на шаг. Потом еще на один. Жуткая волна схлынула, откатилась и затаилась, готовая в любой момент наброситься снова. Сердце гулко колотило в груди, в ушах шумело, а под коленками ощущалась противная слабость.

- Будь ты проклята, тварь!.. - прорычал бессильно Сергей и задрал голову к небу, словно ища там утешения или ответа. Но в небе беспечно, будто издеваясь, светило майское солнце. - Будь ты проклята... - повторил он глухо и побрел обратно.