Принцип домино. Покой

– Ваши старые знакомые. Не узнаете? – Эванс подняла глаза, и их взгляды встретились в отражении. – Это Псы, – зеленое море разбилось волнами о базальтовые скалы, и в машине повисла гнетущая тишина.

– Что им нужно? – в ужасе спросила Беатрис, увидев вооруженных людей, выходивших из машин. – Боже, чего они хотят? – Джонс в панике заметалась по салону.

– Поговорить, – ответила Эванс за босса, будто проглотившего язык, и начала расстегивать пальто.

– Что ты делаешь? – тон Ларссона перешёл в раздраженный. – Ты не пойдёшь, – понизив голос, он дал понять, что не потерпит возражений.

– Хотите повторения прошлого раза, мистер Ларссон? В этот раз пулей в ноге вы не отделаетесь, – припомнила она случай пятилетней давности и не прекратила раздеваться, глядя ему прямо в глаза через зеркало.

– Мне плевать, – от ледяного тона Адама Беатрис, ни черта не понимавшая, что происходит, вздрогнула, а Эванс не приняла его слова во внимание. – Я сказал тебе оставаться в машине! – голос Адама напоминал предостерегающий рык.

Кровь в жилах начала закипать, кулаки на руле сжались сами собой, а в зелёных глазах плескалась медь, отправляя все вокруг гневом и яростью, которые Ларссон едва мог сдержать. Эванс, будто не слыша его, сбросила пальто и пиджак.

– У нее оружие. Мы все умрем, – пролепетала Беатрис, заметив рукоять пистолета в кожаных ремнях подружки Лиамеля.

Сняв портупею, Эванс передала ее притихшему и сосредоточенному Лиаму. Недолго думая, Ли вытащил Кольт, взвел курок и положил пистолет на колени. С обреченным вздохом и косым взглядом в сторону Джонс, Адам выудил из-под сиденья девятимиллиметровый Desert Eagle и снял с предохранителя.

– Я сказал тебе – оставаться в машине! – казалось, Ларссон впал в бешенство, но сейчас это пугало только Беатрис.

– Адам, не надо… – Лиам смотрел очень серьёзно и отрицательно покачал головой, донося, что иначе вопрос не решить, а криком делу не поможешь.

– Адам… – пискнула Джонс.

– Молчать! – рыкнул он, ища выход из удручающего положения.

Глаза Беатрис округлились от удивления: «милый» никогда прежде не повышал на нее голос, да и оружие при ней тоже не доставал. Щелчок центрального замка нарушил тишину. Лиам тихо выругался, проверив дверь, оказавшуюся запертой.

– Адам, – с нажимом заговорил Лиам. – Взываю к твоему благоразумию. Учитывая, что это говорю тебя я, то, будь так добр, прислушайся, – настал его черед переживать, вдруг мистер Тотальный Контроль наделает глупостей и не выпустит Эванс из машины, или хуже того – пойдет сам. – Адам! – Ли слегка повысил голос, но его брат не отводил взгляда от машин поперек дороги и молчал.

– Я выхожу. Разблокируйте дверь, пожалуйста, – настаивала Эванс.

– Я на китайском говорю? Ты не пойдешь, – чеканил каждое слово Адам, у которого и в мыслях не было разблокировать центральный замок.

– Wǒ shuō hànyǔ9, мистер Ларссон. И если вы не хотите, чтобы банда Бешеных Псов изрешетила вашу машину, то, настоятельно рекомендую, послушать брата и открыть дверь, – Эванс долго смотрела на него через зеркало на лобовом стекле и нудела излюбленным лекторским тоном, бесившего Адама во стократ сильнее, чем нытье Беатрис. – Откройте дверь, мистер Ларссон, – она продолжала уговаривать.

Лиам и Трис затихли и не вмешивались в немой спор между Адамом и Эванс. Казалось, в машине, кроме них двоих, больше никого не осталось. Они смотрели друг на друга через зеркало, грозившее треснуть от давления пронзительных взглядов полных горящей меди и антимонитовых игл.

– Позвольте Вам помочь, – одними губами произнесла она, и тут, о чудо, произошло, чего никто уже не ожидал. Адам в последний раз бросил взгляд в зеркало и разблокировал двери.

– Не глушите мотор, – слишком спокойно и слившком уверенно. Все рядом с ней – слишком. – Проследи, чтобы он уехал, если что, – шепнула она Лиаму и вышла на заснеженную дорогу в одном тоненьком платье в солнечный зимний день.

– Что значит, если что? – ошарашено спросил Лиам, и ему ответили хлопком закрытой двери.

Им осталось только наблюдать и надеяться, что та, которая не может вовремя промолчать, найдет для Бешеных Псов правильные слова. На встречу к ней шел человек, как и она, раздетый и безоружный. Остановившись на середине пути между машинами, он ждал, пока Эванс на каблуках преодолеет скользкую дорогу, попутно сражаясь с порывами ветра, гулявшего по придорожным пустошам. Они говорили не более десяти минут, но это время показалось вечностью тем, кто сидел в машине в гробовой тишине. Беатрис взяла Адама за руку и вцепилась в нее, словно в спасательный круг. Лиам сидел, как на иголках, и смотрел на брата. Свободная рука Адама так сильно сжала руль, что костяшки пальцев побелели. На его коленях, как и у Лиама, покоился пистолет.

После недолгой беседы парламентер Ларссонов, почти сносимый ветром, шла назад, пока утихомиренные Псы освобождали дорогу. Хлопок задней двери, слышался под вздохи облегчения. Эванс принесла в салон холод с улицы и хорошие вести:

– Они с нами, – ее слегка охрипший голос, нарушил тишину.