Принцип домино. Покой

Форману стало даже немного жаль внезапно прозревшую и наблюдавшую за ним, едва высунув нос из-под пледа. Неоновый свет отражался от его кожи, играя переливами на груди. Джейсон глубоко дышал и пытался заснуть, утопая в сладковатом аромате ее духов. Он убаюкивал, успокаивал, дыхание выровнялось, словно у спящего. И в созданную иллюзию сна сразу же разрушили пальчики, легко коснувшиеся груди.

Призвав на помощь все самообладание, Джейсон пытался держать себя в руках. «Черт, она что с ума сошла! Я уже месяц нормально не трахался, а она лежит тут такая…», – каково бы ни было его возмущения, он отказывался пользоваться ситуацией. От Мэймэй прилетело бы, что небо показалось бы с овчинку, так что Форман продолжил лежать смирно, примеряя на себя роль коматозника. Либерсон тоже бы не помешало попробовать. Вместо этого она окончательно осмелела: на грудь легла маленькая ладошка, тонкие пальцы задели кольцо в соске. Форман не выдержал и схватил ее за руку, навалившись всем телом.

– С ума сошла? – прорычал он не то от возбуждения, не то от злости.

– Мне просто интересно, за что тебя прозвали Монстром, – с искренним любопытством спросила она.

– Если ты не угомонишься, то точно узнаешь! – Джейсон дал ей последний шанс на нормальный и долгий сон. Им обоим он пришелся бы кстати: Форман зверски устал, а Либерсон не в себе от переживаний и выпивки.

Мягкие атласные губы, фарфоровая кожа манили. Хотелось попробовать ее на вкус, что он и сделал. Форман впился в нее поцелуем, сминая ее губы. Она была сладкой, как и запах ее духов. Он не мог оторваться: целовал, словно пытался съесть, и надеялся, что Мира все же додумается оттолкнуть.

Как нарочно, она и не собиралась отступать и обвила его руками. Форман вжался в нее так, что до Либерсон уже должно было дойти, откуда у его прозвища росли ноги. От ее руки, накрывшей внушительную выпуклость между ног, Джейсон снял с себя ответственность за произошедшее дальше. В конце концов, она лежала на них обоих. Форман готов потянуть только половину. Грубо стащив с Миры одежду, он припал губами к ее груди. В ответ Либерсон выгнулась, прося о большем. Ее сладкие стоны кружили голову. Он лаская ее до сбитого дыхания. Проскальзывал пальцами, изучая, ее – чувственную, горячую, влажную.

– У тебя был шанс уйти, – и ее новый стон, отозвавшийся обоим дрожью по коже. – Но теперь я тебя не отпущу, – в один миг стало плевать на все: на работу, на усталость и на запреты Мэймэй.

Не выражая протестов, а, наоборот, полностью соглашаясь в стонах и выкриках, Либерсон позволяла ему доводить себя до беспамятства ласками. Он не торопился. Подготавливал ее медленно и долго, чтобы избежать неприятных последствий. Его пальцы не останавливались ни на секунду, зубы то сжимали, то отпускали тонкую кожу груди, чередуя удовольствие с болью. Процесс поглотил с головой, очнулся Форман, когда Либерсон сжалась вокруг его пальцев, протяжно застонав и прогнувшись в спине.

– А вот теперь, ты узнаешь, почему все зовут меня Монстр, детка, – он хотел войти плавно и осторожно, но кончив у него на руке, Мира распалила его до предела.

Форман поднял ее и поставил на четвереньки перед собой. Романтикой здесь и не пахло, он думал только о том, как снизить для нее дискомфорт. Начал медленно, и почти сразу Либерсон выгнулась, застонав от удовольствия. Рано. Представление еще даже толком не началось. Он все продолжал входить, сдерживая порыв сделать все быстро и так, как ему хочется. От того, как она плотно сжимала его, Форман низко рыкнул, ощущая ее тесноту и войдя до предела. Пальцы впились в нежные девичьи бедра. Он вышел почти полностью, чтобы снова резко толкнуться, выбивая весь воздух из ее легких.

– Джейсон, – Мира снова сжалась, спустя несколько толчков, и Форман не успел среагировать и выйти, обессилено падая на кровать. «Черт, я спал с девчонкой копа, мне конец», – подумал он, закрывая глаза и проваливаясь в сон, чтобы утром проснуться в постели пропахшей шоколадом от запаха ее кожи.

Месть не заставила себя долго ждать. Коповская братия занесла их в черный список, терроризируя постоянными облавами в клубе, проверками лицензий и прочими на их взгляд «невинными» развлечениями. На улицах прижимали его людей, даже тех, у кого не было в продаже чего-то весомее травки. Стычки ужесточались, едва не перерастая в открытую конфронтацию, но жизнь не стоит на месте. Через какое-то время пыль вдоль обочин улеглась. У копов появились новые проблемы и память о былых обидах. Сейчас ее зароненные на благодатную почву давали всходы. Копы не хотели сотрудничать, выбирая работать себе в убыток. Уэст слыл идеалистом. Одним из немногих в особом отделе. Что ж, Джейсон попытался зарыть топор войны, но, видимо, за информацией придется снова обращаться к менее принципиальным коллегам детектива. Благо, что недостатка в таких не было.

Плохая примета