Юнг описывает, как запустить в действие этот иррациональный процесс развития, в другой статье, также написанной в 1916 году и озаглавленной «Трансцендентная функция». Трансцендентная функция «возникает из союза сознательных и бессознательных содержаний»[40] и, стало быть, представляет собой более полную картину целостной психики и индивидуальности, которая может быть достигнута эго-комплексом через собственную интроспективную рефлексию и инвентаризацию того, что появляется в зеркале сознания. Основной метод создания трансцендентной функции – активное воображение, описанное Юнгом в этом тексте впервые. Активное воображение поднимает бессознательные образы и фантазии, функционирующие на заднем фоне эго-комплекса, на уровень сознания. Затем они могут быть отражены в зеркале и доступны наблюдению. Образы, порожденные активным воображением, по мнению Юнга, оказываются более связанными и полезными для создания трансцендентной функции, нежели сны.[41] В активном воображении открывается диалог между сознательными и бессознательными аспектами психики, в котором ведущим становится то одно, то другое,[42] – и так до тех пор, пока не сформируется «третье», олицетворяющее союз двух частей.[43] Это трансцендентная функция, которая «проявляется как качество воссоединенных противоположностей».[44] Это, стало быть, изобретенная психологическая структура, которая способна более полноценно олицетворять человеческую индивидуальность в ее полноте, включая в себя ее вершины и бездны от духовного до инстинктивного, и душу, и дух, и тело.[45] С консолидацией (согласно алхимической терминологии, с
То, что Юнг написал в 1916 году в «Трансцендентной функции», было предварительным наброском трудов и исследований, вышедших из-под его пера в последующие десятилетия. Его взгляды на значение активного воображения для процесса индивидуации были углублены и расширены в «Комментариях к
В случае с Сарой использование активного воображения приобрело чрезвычайную значимость в поздние годы ее анализа. Фактически вскрылся представительный пласт образов, вращающихся вокруг Великой Богини и Гуань Инь – кормящей, сочувствующей, женственной фигуры Божества. Сначала эта фигура застыла в абсолютном контрасте с ее эгоистической установкой. В этой воображаемой фигуре она и вправду встретилась с «противоположностью» своей сознательной установке и эго-комплексу. В прошлом она была известна как резкая, весьма нарциссичная, мужеподобная женщина, американский синий чулок. Ее воспоминания теперь стали болезненными: она вспоминала себя как неадекватную мать, неудачливую жену и фрустрированную интеллектуалку. Сочувствующая, любящая, прощающая Богиня и впрямь была чем-то далеким по сравнению с ее ощущением собственной индивидуальности. После повторных появлений этого образа в активном воображении и после все возрастающей интеграции его качеств она стала способна, насколько я могу судить как ее аналитик, объединить знакомый исторически сложившийся эго-комплекс с этими, ранее довольно чуждыми ей качествами коллективной женственности. Наконец она смогла ощутить себя как то самое «третье», о котором пишет Юнг применительно к трансцендентной функции «как о качестве воссоединенных противоположностей». В этом смысле она стала новой личностью.