Принцип индивидуации. О развитии человеческого сознания

Экономический и культурный эффект глобализации подхлестнул тревогу о потере идентичности в странах обеих Америк – как Северной, так и Южной. С одной стороны, глобализация обозначила себя как гигантская благотворная сила, которая может увеличить перспективы мира и благополучия по всей Земле. В то время как она обещает повышение стандартов жизни для каждого, однако, кажется неизбежным, что малая группа привилегированных выиграет от этого гораздо больше, чем огромное большинство остальных. В то же самое время она угрожает уничтожить уникальные культурные черты и видоизменить каждую нацию по образу гигантских торговых центров, наполненных одними и теми же объектами и одинаково одетыми потребителями. Угроза глобализации состоит в том, что она выпустит на волю хищную коммерциализацию и растворит все в универсальной одинаковости. Стало быть, это угроза различиям, отличности, то есть основной цели индивидуации. Похоже, она отсекает существо принципа индивидуации. Это опасность, о которой часто говорил Юнг. Сила коллективных движений легко может смять индивидуума. Различия теряются, и преобладает одинаковость. Эта потеря души ведет к тяжелой психологической регрессии, в которой личная идентичность поглощается коллективной. В мифе это будет изображаться как заключение во чреве кита или как захваченная драконом принцесса. Та же самая катастрофа сегодня угрожает группам и нациям. Они могут оказаться поглощенными большими коллективами, утратить свои культурные отличия. Их борьба против этого является признаком психического здоровья. С другой стороны, глобализация предлагает возможности для союза и интеграции, возможно, никогда ранее невиданных в истории человечества. Равновесие, которого нужно здесь достигнуть, – это равновесие между потребностью сохранить культурные отличия (separatio) и возможностью интегрировать чужестранные и прежде бессознательные содержания (coniunctio). Это классическое напряжение индивидуации. Оно будет означать «немного меньше суверенности»[191] со стороны наций и расставание с некоторыми нарциссическими элементами чувства уникальности, свойственного каждой традиционной культуре, во имя вбирания в себя и интегрирования новых элементов.

Еще один аспект этого напряжения имеет отношение к противоположным архетипическим тенденциям, укорененным в культурах Северной и Южной Америк. Латинские страны выглядят соблазнительно и, возможно, избыточно дионисийскими, на взгляд людей с Севера; они гораздо более ориентированы в сторону чувственности и физического наслаждения, чем в сторону дисциплинированной рабочей рутины и эмоциональной сдержанности, типичной для северной культуры. Карнавал в Рио – вот живая выставка всего, что страшит подавленное англосознание: пышущая, кричащая сексуальность, открытая демонстрация красивого тела, опьяняющая музыка и танец, неистовые ночные попойки и шокирующе яркие цвета. Более того, литература, созданная великими романистами и поэтами Латинской Америки, вызывает в английских читателях состояние сознания, которое кажется экзотическим, странным и неустойчивым. Латинская музыка приводит в движение тело незнакомым и непредсказуемым образом. Дух дионисийской опьяненности и изобилия, идущий с Юга, ворвался и захватил Север. Такова угроза лунного бессознательного устойчивому солнечному сознанию Севера. С другой стороны, так же, как это происходит с возможностями и проблемами, сопутствующими глобализации, это предоставляет блестящую возможность интегрировать бессознательное и прийти к новому синтезу архетипических паттернов, которые, если осуществлять их сознательно, приведут к большей целостности. И вновь это вопрос установления равновесия между потребностью сохранить культурные различия (separatid) и равно важной потребности создать новый синтез (coniunctio).

Третья причина тревожности и напряжения исходит от массовых миграций, имеющих место в сегодняшних Америках. В последние десятилетия произошло одно из самых больших переселений в человеческой истории из латиноамериканских стран в Соединенные Штаты и Канаду. Этот образ культурного вторжения – сопоставимого для Юга с вторжением английского языка в бизнес и сферу развлечений, англоязычного телевидения, кино, рок-н-ролла, поп-культуры во всем ее разнообразии – порождает тревогу о потере основных ценностей и образов, сформировавших идентичность этих разных культур. Психологический страх – это утрата границ и отличий, размывание культурных маркеров и путаница психологических элементов, отделенных и дифференцированных на протяжении столетий культурной жизни. Трудность здесь – в интеграции этого населения таким образом, чтобы произвести подлинный синтез элементов, а не победу одного над другим. Таков вызов coniunctio.