Принцип каратэ

Увеличенные серой тушью глаза кокетливо раскрылись.

— И еще я думаю, по какому поводу и с кем вы пришли в ресторан.

— Повод? Разве для отдыха нужен повод? — Она откровенно веселилась. — Мы с Валерием часто здесь бываем. Он любит «Спутник», почти каждый вечер — сюда.

— И зарплаты инженера-озеленителя хватает?

— Что ему зарплата! Он же как-никак внук адмирала...

— Кстати, кто вам сказал эту чепуху?

— Какую чепуху? О чем вы?

— Что Золотов — внук адмирала?

— Господи, да это всем известно! Почему же так сразу «чепуху»?

— Да потому, что дедушка уважаемого Валерия Федоровича никогда не был адмиралом!

— То есть как — «не был»? Кем же он был?

— А вы поинтересуйтесь у своего приятеля.

— Не может быть! — Марочникова даже в лице изменилась. — Какая сволочь... И я, дура, — ведь знала, что врет по любому поводу, ложь у него в крови! Но про деда... и подумать не могла... Ах, мокрица!

Интересно, почему она так остро реагирует? Или притворяется?

Музыка кончилась, пары возвращались к своим столикам.

— Можно еще танец? — взвинченно спросила она. — Не хочу сейчас видеть эту падаль!

Похоже, она не притворялась.

— Однако! Вы меня удивляете! Вы же... гм, дружите с ним, отдыхаете, развлекаетесь, сейчас вот пришли в ресторан. И такая реакция... Непонятно!

Она отвернулась.

— Разве все объяснишь? Да и к чему?

— «Поспели вишни в саду у дяди Вани, у дяди Вани поспели вишни...» — радостно сообщала нам певица, по-прежнему колыхался вокруг танцующий народ, так же руки Марочниковой лежали у меня на плечах, но что-то изменилось: лицо девушки застыло, взгляд стал каким-то отсутствующим, отрешенным. Она будто постарела.

— Чья это затея с коньяком? — Все было и так ясно, но я спросил, чтобы как-то расшевелить девушку, вывести ее из подавленного состояния, причину которого понять не мог.

— Ясно чья. Золото не может, чтобы икру не метать.

— Золото?

— Это Валеркина кличка, — она презрительно скривила губы. — Только не все золото, что блестит. Дерьмо.

Последнее слово она произнесла в сторону, одними губами, но я разобрал.

Музыка кончилась, и я повел Марочникову к ее столику, в малый зал, примыкающий к основному под прямым углом. Теперь понятно, почему я не заметил знакомых лиц.

— Кого мы видим! Почет и уважение! — Золотов был изрядно навеселе и улыбался так, что можно было пересчитать все его зубы. — Ай да Куколка! Молодчина! Такого гостя нам привела.

Непонятно, объяснялась его аффектация алкоголем или укоренившимся представлением, что именно так бурно надо выражать свои чувства в подобных ситуациях.

— Познакомьтесь — Эдик и Таня.

Напротив Золотова сидел крепкий парень с грушевидным, расширяющимся книзу лицом и обвисшими щеками и смазливая, потасканного вида девица, которые притворно разулыбались и угодливо закивали головами. Эдик дернулся было, чтобы протянуть руку, но передумал, и правильно сделал.

— Это уважаемые люди, — продолжал распинаться Золотов. — Эдик — замдиректора магазина, а Таня — его помощница.

По лицу и манерам Тани нетрудно было догадаться, какого рода помощь она способна оказывать, но я еще раз подивился представлению Золотова об «уважаемости» на замдиректорском уровне.

— А что, разве есть зависимость между занимаемой должностью и степенью уважения? — осведомился я.

— Самая прямая. Как между нехваткой противозачаточных средств и количеством подпольных абортов, — он тоненько, визгливо засмеялся, дурашливо тряся головой.

— Да вы и сами это прекрасно знаете. Небось коньяк мой пить не стали, марку выдерживаете, мол, я вот где, — он показал ладонью, — а вы вон тут, — теперь он провел рукой пониже. — У нас свой круг, у вас свой!

— Еще бы, — вставил Эдик. — Товарищ запросто с обэхээсэсником сидит!

Я хотел откланяться и уйти, но Марочникова как стояла рядом, держа меня под руку и прижимаясь к боку, так и осталась стоять, не отпуская.

— Пить с нами вы, конечно, не будете, — утвердительно сказал Золотов, поднимая фужер. В фужере лежали массивные часы с металлическим браслетом, шампанское придавало им золотистый оттенок и как линза искажало пропорции. Не правдоподобно толстая красная секундная стрелка резво бежала за облепленным пузырьками газа стеклом.

— Ну да мы люди не гордые, сами выпьем за ваше здоровье.

Он широко раскрыл рот и, отставив локоть, одним махом вылил в себя шампанское с миллиардами гнездившихся на браслете микробов. Вино потекло по подбородку, и Золотов поспешно смахнул его платком.

— Вы рискуете, Золотов.

Он непонимающе вытаращил круглые, навыкате глаза.

— Рискуете проглотить часы вместе с браслетом, — я откровенно насмехался над ним и не скрывал этого.

— Это не простые часы, — самодовольно проговорил он. — «Ориент» — «Королевский ныряльщик». Тридцать фунтов стерлингов, а у нас в комиссионке — четыреста рэ. Идут в любой жидкости — в вине, спирте, керосине — я пробовал. Так что и желудочный сок им нипочем. Да что там сок! — Золотов довольно захохотал. — Я их раз в чайнике прокипятил, на спор. Стольник выиграл. А им хоть бы что.