Принцип Касперского

Большая проблема, с которой сталкиваются в США IT-компании, в том числе «Лаборатория», – это бесконечные патентные войны в США, где действует патентное законодательство, защищающее идею. К примеру, можно запатентовать песню в стиле диско из четырех куплетов. А, например, одна компания запатентовала идею использования активационных кодов, которые вводятся при входе в систему, и теперь «доит» всех, кто использует эту технологию. Например, в 2010 году «Лаборатория Касперского» вела семь разбирательств, ради чего пришлось содержать большой отдел, который не просто патентовал все, что возможно, но и «отбивал» удары патентных троллей, которые занимаются патентным рэкетом. В судебных разбирательствах «Лаборатория» часто оказывалась в одной компании с Adobe, Microsoft и Google.

Патентное прозрение пришло к Касперскому только спустя годы: «Патенты – бандитская тема в правовой зоне. Патентный рэкет, с которым мы столкнулись именно в Америке, где все разработки защищены патентным правом. Да и во всем остальном мире последние разработки защищены правом интеллектуальной собственности. Права на интеллектуальную собственность распространяются на музыкальные, печатные, кино-, фото– и прочие произведения и софт. Патенты распространяются на железки, механизмы, а в Америке софт подпадает под железячные патенты. То есть ты придумал активационный код, бум, запатентовал все, а потом «Майкрософт» начинает использовать активационный код, а ему счет на 50 лямов (50 млн долларов. – Авт.). Или, например, у одного из наших конкурентов есть патент на проверку на вирусы на почтовых шлюзах.

Мы патентуем иногда для смеха некоторые разработки, от них ни тепло, ни холодно. Сами мы нападать не будем, подобно патентным троллям, карму портить себе мы ни в коем случае не станем».

В начале XXI века в «Лаборатории Касперского» всерьез обсуждали тему IPO, в то время это было очень распространено среди IT-компаний и крайне соблазнительно. Даже такие фанаты своего дела, как Касперский и Со, подумывали вывести акции на биржу.

Касперский: «IPO нужно по нескольким причинам. Во-первых, показать, что мы открыты, что мы честные, что мы проходим все аудиты. А вторая причина – это все-таки система мотивации сотрудников. Хотя опционные контракты, в принципе, примерно то же самое, можно делать без размещения акций. Но это будет дороже. Те же самые инвестиционные контракты технически можно делать своими собственными деньгами, а не чужими. Своими дороже, чужими дешевле.

А третья причина (думаю, это российская специфика), зачем нужно IPO, – это защитить компанию от враждебного поглощения. Правда, в нашем конкретном случае враждебное поглощение невозможно. Только уничтожение, причем, скажем так, как в результате враждебных действий, так и в результате дружественных. IPO – это защита от уничтожения: если кто сунется, то сразу начнется вой по полной программе.

Допустим, нам кто-то захочет очень сильно помочь. Например, государство. Ну, чисто теоретически. Своими административными ресурсами, реальными, захочет сделать нас еще сильнее и успешнее. И поможет так, что положение наше станет летальным. Может случиться и такое. IPO – защита и от подобных действий. Если хочешь купить – иди и покупай. Пожалуйста. Технически реализовываться подобное действие будет гораздо сложнее».

В феврале 2000 года на IPO вышли финские партнеры «Лаборатории». За 1999 год они получили прибыль порядка 20 млн долларов, а капитализация, по которой они разместились, оказалась больше 2 млрд евро. Разместив очень небольшой процент, компания привлекла тогда порядка 50 млн евро с рынка, то есть больше денег от инвесторов, чем за всю свою предыдущую историю от клиентов. Первое, что сделали в компании–производителе антивируса F-Secure после получения денег, – решили, что надо кого-то покупать. И тут же сделали предложение «Лаборатории Касперского».

Буякин: «Они приезжали сюда в 2000 году с большой командой, с банкирами. Очень живописная встреча из Шереметьево в Новотеле. Сидели, обсуждали перспективу сотрудничества, рассказывали нам о своей стратегии. Много народу, каждый считал своим долгом выступить и рассказать, как Касперскому и “Лаборатории“ станет хорошо. И были серьезные дискуссии. Я не помню точно, что они предлагали, до обсуждения цифр дело не дошло, но порядок был понятен: они готовы один-два процента своих акций предложить в обмен на сто процентов акций Касперского.

Через три года они опять пришли к нам. Тогда уже речь шла действительно о слиянии, они говорили 60 на 40, такая цифра у меня в памяти осталась.

Мы им сказали: ребята, еще через три года вы придете, и мы уже сами откупим у вас 80:20. И сейчас мы уже действительно в несколько раз крупнее, чем они, с точки зрения оборотов, и по всем оценкам наша рыночная стоимость заметно выше, чем их. Вот такая история».