Принцип неопределенности

– Мы живы, окончательно спор между нами не решен, – небрежно взмахнул рукой падший джедай. — Пока жив хоть кто-то из нас, не будет мира между нами. Они совершили фатальную ошибку и еще пожалеют о ней.

– Какую ошибку, Учитель? Мы лишились всего! Всё, что у нас есть — этот нелепый безоружный корабль с запасом топлива в один конец.

Я не понимал его. Весь мой мир был разрушен, а он...

– Проявили милосердие, Дар, Они проявили милосердие, не добив всех нас, пока имели такую возможность. Это их величайшая слабость и причина будущей гибели. Тебе ли не знать, что последний удар — самый важный.

– Тогда, как мы продолжим войну?

– Это сделают наши потомки. И они не будут милосердны. Этот мир, — звезды замедлили свой бег за его спиной. Корабль вздрогнул, как от сильного удара, за его спиной показалась красноватая планета. Он зло улыбнулся, обнажив зубы. — Этот мир достаточно жесток, чтобы они не приобрели эту черту характера.

***

Несмотря на ночную экскурсию в прошлое, подсмотренную украдкой чужими глазами, я отлично выспался. Видения будущего и прошлого относительно часто посещали чувствительных к силе, если вспомнить тех персонажей, вокруг которых вращался сюжет. Но настолько ясное озарение поразило меня. Слишком правдоподобно и реалистично, что для сна пугающе. Я не трус, и всякое неведомое вызывает у меня приступ познавательной активности, но уподобляться алхимикам-профанам и пробовать плоды своего делания на вкус ненаучно и вряд ли полезно. А на могилах первопроходцев в изучении радиоизлучений до сих пор щелкает газоразрядный счетчик. Шучу-шучу! А ведь всё от незнания.

Я даже чувствовал все то душевное смятение, что испытывал Дар, ученик старого сита… или не сита? Чужие эмоции испытывались, почти как собственные, но слабее. Хотя куда уж слабее — меня и мои собственные редко выводят из равновесия.

Я решил проделать самый известный трюк, доступный всем джедаям. Сконцентрировавшись на тюбике, лежавшем на столе, я попытался поднять его в воздух. В фильмах все джедаи и ситы проделывали это с легкостью, но, сколько я не старался, представляя его поднявшимся и направляя волю в этот маленький предмет, он даже не сдвинулся. Он словно говорил мне: "ты — неудачник, и во вселенной звездных войн тебе не повезло: ты не одарен". Но Сила ощущалась разлитой повсюду, дикой, необузданной энергией. Я попытался заглянуть в себя, но это было проще сказать, чем сделать. В конце концов я решил, что я не из тех людей, что не смогут устроиться в прекрасном новом мире без помощи некой специфичной мистической энергии.

Успокоил себя я и тем, что джедаи учились годами, с самого детства постигая искусство направления Силы. О вселенной звездных войн я знал немного, и определить эпоху, в которую я попал, был не в силах. Было это много позже, или происходило задолго до оригинальной трилогии Лукаса, а может события Саги никогда не происходили или им не суждено свершиться. Впрочем, появись я из воздуха перед Квай Гоном на Татуине, я был просто прошел мимо, не вмешиваясь в события, предначертанные судьбой. Кто-то скажет, что я мог бы спасти многие жизни, предотвратить истребление Ордена. Но чужая война не звала меня принять в ней участие.

Яростный рассвет отвоевывал мир от пленившей его темноты. Сумерки длились недолго; Хорусет вновь осветил пустыню, недреманным оком выискивая в песках очередную жертву.

Зашел доктор, осмотрев меня и осведомившись о моем состоянии, он снял с меня оставшиеся повязки. Повязка, закрывавшая мой лоб, как оказалось, была пропитана желеобразным веществом под названием «кольто», по словам Нестора имеющего почти волшебное лечебное действие.

Он показал мне душевую и дал несколько вещей на смену, в том числе и мои сапоги, снятые с трупа. Учитывая, что медик ничего не сообщил мне об антисанитарии, это меня несколько успокоило.

– Здесь есть магазины? — спросил я Нестора на основном, со скрипом собирая предложение из отдельных слов. Сами же слова неожиданно легко вспомнились, как будто бы я всегда их и знал.

– Есть торговый павильон, выбор не широкий, но приобрести оружие, одежду и что еще тебе там надо ты сможешь. Перекусить сможешь в кантине, но будь там осторожнее, — напутствовал он меня. — Сорок Пятый пойдет с тобой — наши торгаши язык жестов не понимают.

Выйдя из административного здания, я зябко запахнулся в куртку: холодный ветер пробирал до костей. Несмотря на все старания Хорусета, изо рта с дыханием шел парок — звезда все еще не прогрела остывшую за ночь толщу воздуха.

Поселение было невелико, оно состояло из пары десятков беспорядочно разбросанных зданий. На улице было безлюдно, леденящий пронизывающий ветер не способствовал утренним прогулкам. Я быстро нашел описанный им павильон с высокой куполообразной крышей, вход в него закрывала раздвижная дверь, напоминающая шлюз космического корабля. И слегка — японские бумажные сдвижные двери-ширмы.