Принцип неопределенности

– Не все посетители умеют читать… или видеть. Политика Республики в доступности услуг и равенстве для всех, — бесстрастным механическим голосом сказал дроид. — Вы можете заполнить анкету в письменном виде, или ответить на мои вопросы, что вы предпочитаете?

Да… Прежде, чем меня выпустят, я бы предпочел ответить на несколько вопросов, а не самому выбирать, что указать в бумагах. Но я промолчал. Дроид бы не оценил.

– У меня сложный случай. Я бы лучше ответил на ваши вопросы, — вместо этого сказал я.

– Если ваш случай сложен, это действительно так. Каким временем вы располагаете?

– До вечера, — Травер может и подождать. Его жена найдет ему занятие, и заедут заодно к Ивендо.

– Замечательно. С какой планеты, астероида или корабля-поселения вы родом? Или может быть это спутник? Я имею в виду, к какому государству или субъекту Галактической Республики относится то место, где вы родились.

– «Моя» планета называется Земля[1], — хмыкнул я.

Это мы ее, а не она наша — так надежно она держит нас в своей гравитационной лунке. С тем же успехом «своей» можно называть и камеру.

Я старался ощутить в Силе металлического собеседника, пытаясь вновь поймать ритм мира, как я уже делал ранее. Сила мне ещё пригодится.

– В Республиканском Реестре несколько тысяч планет, которые называются так аборигенным населением. Известно вам какое-либо иное название вашей родины, или её координаты?

– Нет и нет. Мне ничего не известно про мою родину.

– В каком регионе Галактики расположена ваша родная планета?

– Неизвестные регионы, — ответил я. Это самые дальние из известных мне мест. Нога человека не ступала на пыльных тропинках тех далеких планет до сих пор. Но как внести в строчку несуществующее место? Хотя это, видимо, эквивалентно тому, чтобы родиться в нейтральных водах.

– Достаточно. Родились вы и выросли там?

– Да.

Удивительно, но его это устроило! И это может говорить только о том, что в Галактике существует невероятный периферийный бардак. Или фронтир, попросту говоря.

– Как называется государство, из которого вы родом, если таковое есть?

Мне удалось выловить активность в его металлическом черепке. Я старался не потерять это ощущение.

– Тамриэль, — я улыбнулся сам себе. Попробовать стоило. Что поделать, если об истории вымышленных государств ты знаешь больше, чем о таковой для настоящих. Не считать же учебник по истории достоверным источником? Увы, но времени изучать первоисточники у меня нет; вот и выходит, что историю знают только историки. Но вы же не будете удивляться тому, что не каждый может запустить ядерный реактор или заново — сердце?

В его цепях преобладало было недоверие. И… ещё что-то. Несоответствие данных, некое почти материально ощутимое противоречие. Ещё один ходячий детектор лжи. Искусственному интеллекту ничего не стоит проанализировать мою позу, жестикуляцию, голос и мимику и сделать соответствующие выводы. Это же не машину водить.

– Кто руководит вашим государством?

– Император Тит Мид второй, — продолжил я вживаться в роль.

– Республика не способна проконтролировать происхождение каждого, приходящего в этот кабинет. Если в реестрах прочих государств, имеющих договора с Республикой, и в базах данных их правоохранительных органов я не найду совпадений с вашими биометрическими данными, я внесу всё, что вы скажете. Я обязан верить вам на слово. Ваша дата рождения?

– По какому летоисчислению? — Я снова улыбался. — От основания Рима, или битвы Пандавов с Кауравами?

– Если на вашей родине свои способы измерения времени и вам неизвестно их соотношение со стандартным годом, а также способы синхронизации летоисчисления, то я могу внести в ваши документы ваш биологический возраст по вашим биометрическим данным.

– Сойдет.

– Ваше имя? Вы можете не называть свое настоящее или тайное, если ваши религиозные или иные убеждения не позволяют вам это сделать. В любом случае во всех официальных договорах и записях в Республике будет использоваться личный номер.

Действительно, подумал я, при таком колоссальном населении даже сложные сочетания имен, отчеств и фамилий не могли не совпадать у множества людей. Разумных, вернее.

– Олег.

– Это все?

– Да, — Все остальное не было до конца моим. Мне хватало имени. Большая информационная энтропия лучше способствовала идентификации, но для самоидентификации она мне была не нужна.

Он уточнил также мое семейное положение, как оказалось, в Галактике существовало около двадцати различных форм устоявшихся половых отношений. Это без учета видов-гермафродитов, видов практикующих промискуитет и инсектоидов, живших ульями. Один вид размножался почкованием. Несколько спорами, как грибы. Также не везде существовало такое достижение, как равенство полов, что слабо волновало адекватных правозащитников в силу выраженного полового диморфизма таких видов.

Поинтересовался родителями — как фактическими, так и генетическими, поскольку записывались они в отдельные колонки. Причем оных было очень много – то, что у человека может быть более двух генетических родителей благодаря достижениям генетики в Галактике, я уже знал и меня это не удивляло.