Принцип неопределённости

Вдруг на самой периферии поля зрения появилось алое пятно. Роман поднял голову и увидел девушку в красных лакированных туфлях. Она была в ярко-белой на фоне сочной зелени блузке с короткими рукавами. Тёмно-серая офисного вида юбка выгодно подчёркивала редкую пропорциональность её фигуры. Она стояла под большим узловатым деревом и говорила по телефону, периодически произнося название отеля, который, судя по буквам над входной группой, громоздился за её спиной тремя этажами дореволюционной архитектуры. Роман остановился. Бесцеремонно заглянул в бэйдж на её груди и, дождавшись, когда она прекратит разговор, спросил:

– А что, Светлана, есть места в вашей «Ставриде»? Кстати, прикольные туфли…

* * *

– А что, там есть такая гостиница? «Ставрида»? Действительно? А почему Светлана? Ты же собирался её назвать Катя? Кто такая Светлана? Это твоя бывшая девушка?

– Стоп-стоп-стоп! Слишком много вопросов! Остановись… Хорошо, пусть будет Катя… Есть такая «Таврида», дореволюционная гостиница в Ялте. Раньше называлась – «Россия». Я там останавливался… Слушай, а ты тоже фрукт! Без вопросов не можешь.

– Я же тебе писала: мы похожи, – улыбнулась Настя. – Что дальше?

– Дальше? Дальше я вижу в баре бутылочку «Куантро». Вот её мы и возьмём… И дорасскажем наши истории по очереди. Не перебивая друг друга. Как тебе такое?

– Я за!

– Будьте любезны… – повернулся я к официанту.

– В этот раз ты первый, – сказала Настя. – Начинай.

– Бутылку «Куантро», пожалуйста, – бросил я парню с записной книжкой и огрызком карандаша.

Он кивнул и удалился. А я закрыл на секунду глаза, представил девушку в белом сарафане и красных туфельках на тонких длинных шпильках, спускающуюся по неровному наждачному асфальту к морю.

* * *

Катя спускалась по петляющей улочке к узкой полоске набережной, то и дело показывающейся в просветах между разнокалиберными коробками домов. Дорога, бывшая и без того утомляюще крутой, теперь, с высоты десятисантиметровых каблуков, казалась просто отвесной. Спуск в таком положении напоминал ходьбу на ходулях: оступишься – и страшно подумать… Туфли были неудобными. Левая ещё с утра натёрла лопнувшую к обеду мозоль – пришлось подложить под пятку выуженный из принтерного лотка, сложенный в несколько раз лист бумаги, а на правой в районе носка была царапина. Может быть, и не очень заметная с высоты человеческого роста, но была.

Он подошёл, когда она говорила по телефону. Переманивали в мини-отель, условия были шикарными. Не прекращая разговор, она повернулась к нему. Он ей показался симпатичным. Стильный клетчатый пиджак, смешные кучеряшки. Нарочито громко сказав «я подумаю», она выключила телефон.

– Привет, – сказал Роман. – Прикольные туфли.

Через пять минут она знала, что он столичный артист, что выбирает отель и отказался от номера в «Ореанде», потому что там «слишком буржуазно», что ему необходимы воздух и вдохновение. Что деньги – не проблема, и она кинулась показывать ему люкс, вид с балкона на канатную дорогу, патио с крытой террасой.

Он был фокусником того самого цирка, афиши которого висели на улице Пушкина. Первым делом он ей предложил сбежать с работы. Но она отказалась. Условились встретиться через три часа на набережной у памятника Ленину. Его было так много, что, когда он ушёл, Катя подумала о том, что в гостинице слишком пусто, и она бы скучала в пустом холле с большими круглыми часами под высоким потолком, если бы не воображение, развернувшееся в полную цветастую мощь после неожиданного знакомства с Романом… Да, его звали Роман.

В четыре пришла добрейшая Вера Ивановна, работавшая в «Тавриде» ещё до рождения Кати, и Катя поспешила отпроситься, вызвала такси. Наверх она летела на тарахтящей шестерке. По Щорса на Войкова.

Дома – душ, новое бельё, белый в синих васильках сарафан и – другие туфли.

* * *

– Слышь, ты! Отошёл от шмоток! Чё надо?! – Ленка решила не церемониться. Её разозлило само явление этого зонтастого хмыря в такое неподходящее время. Как он вообще забрёл в эту глушь?! Очень не хотелось выслушивать дебильный трёп вроде: «Что делает такая красивая девушка в таком некрасивом месте».

– Да ничего мне от вас не нужно, девушка. Шторм начинается, дождь, а вы в воде…

– Вот и чеши отсюда! Чё встал?!

Выйти из воды Ленка не могла – здесь она обычно купалась нагишом, и эта неожиданная беспомощность злила её всё больше и больше. Вместо того чтобы нахамить в ответ и отчалить, хмырь рассмеялся:

– Пока не выйдете, не уйду. Начнёте тонуть, я хотя бы попытаюсь вас спасти.

– А ну пошёл отсюда, придурок! – заголосила Ленка, в сердцах ударила ладонями по воде, и её тут же – на вдохе, взахлёб – накрыло волной и перевернуло. Она неожиданно оказалась под водой и потеряла всякую ориентацию. Паники не было. Была досада. Интуитивно понимая, что спасение в непротивлении, она замерла, позволила воде приподнять её лёгкое тело и, уже почувствовав направление, рванулась в сторону, казавшуюся ей секунду назад низом.