Принцип Парето

Сможет ли Костя принять ту жизнь, которая мне нужна и остаться несмотря на рвение куда-то бежать? Если его месть завершена, а цель достигнута, сейчас он в нерешительности на перепутье: в каком направлении, а главное, с кем двигаться дальше.

Островский бесшумно ступает, огибая стол и останавливаясь за моей спиной почти вплотную. Большие ладони опускаются на мои бёдра, слегка сжимая кожу. Едва сдерживаю стон, ощущая такие необходимые прикосновения, которых была лишена почти три месяца. И пока не сорвалась в Костю без оглядки, оставив без ответа самое важное, с надломом говорю:

– Если… Если ты не планируешь остаться, то не нужно. Не стоит давать мне ложных надежд. Я почти перегорела. Ещё немного, и я смогу дышать без тебя. Ещё чуть-чуть… – голос затухает, потому что к горлу подкатывает вязкий ком, не позволяющий закончить мысль.

Уговариваю саму себя позорно не расплакаться перед Островским, сдержав разрывающие эмоции. Зажмуриваюсь с такой силой, что перед глазами расплываются разноцветные круги. И жду. Жду, когда тишину разорвут гулкие шаги, и он выйдет за дверь, растворившись в лицах большого города. Так проще. Легче. Правильно. Оборвать то, почти потухшее, что связывало нас, и начать с нуля без тени Островского за спиной. От напряжения, кажется, готова лопнуть, как воздушный шар. Время остановилось в ожидании смертного приговора человека, на котором сосредоточен весь мой мир.

На талию ложатся мужские ладони, и меня медленно разворачивают, а затем приподнимают и усаживают на стол. Костя вклинивается между моих ног и наклоняется так близко, что чувствую на щеке его дыхание. Распахнув глаза, тону в любимой синеве. С губ слетает стон, когда понимаю, как сильно по нему скучала. И пусть для меня в его графике отведено совсем немного минут, но они мои по праву, и я хочу использовать возможность ощутить его сполна. Тянусь к губам Кости, но он сам прикасается к моей щеке, спускается ниже, шумно вдыхая мой запах, а затем шепчет:

– Я тоже.

Ответ, спустя вечность и три месяца одиночества, сейчас так важен, будто без этих нескольких букв ничто не имеет значения. Островский набрасывается на мой рот, увлекая в яростный поцелуй, выпивая меня и присваивая, как принадлежащее только ему. Так и есть, потому что представить себя с кем-то иным не могу: чужие руки не коснуться кожи, вызвав трепет; губы не смогут увлечь в обжигающий танец, а глаза не наполнятся пронзительной тоской. Всё это есть только в Косте.

Обхватываю ногами его торс и прижимаюсь грудью, ощущая под футболкой сердце, отбивающее удары, и целую. Отдаюсь во власть рук, избавляющих меня от одежды и ласкающих кожу. Зарываюсь пальцами в его волосы, а затем обхватываю лицо, не отрываясь от голодного рта. Костя несёт меня наверх, останавливаясь на каждой ступеньке, чтобы прижать к стене и показать, как он нуждался во мне. Добравшись в спальню, оказываемся голыми и возбуждёнными до предела, а, представив, как Костя будет скользить во мне, выбивая стоны, притягиваю его ближе и обвиваю ногами. Внизу живота разливается знакомое тепло, и я в нетерпении подаю бёдрами вперёд, подталкивая Островского к более решительным действиям. У нас ещё будет время на нежность и неторопливые ласки, сейчас же я хочу иного – ритмично, быстро, на грани. И Костя выполняет мою немую просьбу, когда вгоняет член по самое основание, замирает на несколько секунд, а затем вбивается в моё тело без остановки, подводя нас обоих к немыслимой концовке. Оргазм такой яркий, что меня вытряхивает из тела, в ушах монотонный писк, а сердце бухает где-то в горле, не позволяя свободно дышать. Костя падает на спину, притягивая меня к себе и, найдя мои губы, продолжает вбиваться в мой рот, продлевая эйфорию. Так только с ним. Невероятные ощущения, которых очень не хватало всё это время. Хочется плакать от нежности, скопившейся и неистраченной, одаривая ею любимого мужчину.

Долгие минуты в молчании и наслаждении Костей, который неторопливо водит пальцами по моей спине, выравнивая дыхание. Не решаюсь расспросить о событиях последних трёх месяцев, хотя очень хочу узнать подробности.

– Спрашивай уже, – притягивает и целует в шею с лукавой улыбкой на лице.

– Вчера я прочитала в интернете, что ты получил срок. Пятнадцать лет.

– Поэтому глаза красные? – немного отодвигается, внимательно рассматривая моё лицо. – Плакала? – киваю, подтверждая его слова. – Неужели ждала бы?

– Нет, – Костя хмурится, превращаясь в уже знакомого Парето. – На году четвёртом сошла бы с ума от тоски. Уверена, ты бы без пары не остался. Такая, как, к примеру, Гронская, быстро бы прибрала к рукам стареющего красавчика. Кстати, на свидания не приходила?

– Не приходила. Да и плевать на всяких Гронских. Я о тебе думал. Эти мысли меня и вытащили.

– С трудом верится, – шепчу ему в шею. Вожу пальчиками по широкой груди, очерчивая каждый шрам. – Я в твои планы не входила.