Принцип Солнца

– Это для тебя он убийственный. Ризен – прирожденный охранник, его предки охраняли стада от волков. Вот чтобы волк не почуял запах собаки, он и вываливается в тухлятине… (Алешка.)

На площадке Макс ревновал Ольгу к другим собакам. Однажды, когда хозяйка имела неосторожность проявить к кому-то “избыточную” симпатию, шнауцер не выдержал, поднял заднюю лапу и “пометил” ее. Объяснил, чья это мама.

А потом Макс влюбился в Кэсси…

Когда Макс впервые увидел Кэсси, он остановился, как вкопанный, перестал лаять, и у него потекли слюни.

– Макс, ты чего это? – не понял Алешка.

Кэсси была блондинкой и помесью мастиффа с овчаркой. Она была удивительно привлекательной особой и, видимо, знала об этом. Теперь Макс “дружил” только с ней. Ольге приходилось согласовывать походы на собачью площадку с хозяевами Кэсси.

Когда щенки играли, черно-белый визжащий клубок катился по собачьей площадке, сметая все на своем пути. Это сказывалось на качестве обучения… Блондинка-то вообще не хотела учиться, считая, что ей это без надобности. А Макс учился только, если Кэсси не было рядом. К “счастью”, хозяева белокурой подружки переехали в другой район, и Макс “с горя” ушел с головой в учебу.

Занимаясь с Максом, Ольга и дети поняли, что ризеншнауцер – это удивительный пес, с очень сложным характером, который умеет любить, ненавидеть, испытывать муки ревности, тосковать и радоваться, и старались не забывать о его чувствах. Пес стал любимым членом семьи.

Практика буддизма

(Москва)

Пока Макс учил Ольгу безусловной любви, Дмитрий думал о ней. Так как у него не было собаки, ему приходилось учиться любви самостоятельно. “Если встреча с детьми – это встреча с моим будущим, то встреча с ней – встреча с моим прошлым, о котором я столько лет пытался забыть. И думал, кстати, что забыл”.

Огромный золотой диск счастья освещал Димкину юность. И имя этому диску было Оля. Она сделала его, обычного московского пацана, королем всей округи, которому завидовали ребята на сто верст окрест… А потом взяла и разрушила его жизнь!

– И как после этого я могу с ней встретиться?! (Дима.)

– Можешь и не встречаться. Она, между прочим, не навязывается и предлагает привезти детей к родителям. Видимо, тоже не хочет с тобой встречаться… (Внутр. голос.)

– Она-то со мной, почему не хочет? (Дима.)

– Ну, не знаю, не знаю… Дим, а ты никогда не думал, как она оценивает все происшедшее с вами? (Внутр. голос.)

– Нет, никогда не думал. (Дима.)

– А надо бы. Ты даже не пришел к ней тогда, и не спросил: почему?! А может, она ждала? Может она замуж только для того и вышла, чтобы ты пришел и спросил, а ты струсил. (Внутр. голос.)

– Я не струсил – я обалдел от ее чудовищного предательства! (Дима.)

– А вот если переиграть все назад… Ты бы пошел к ней? (Внутр. голос.)

– Нет, не пошел бы. (Дима.)

– Ну и дурак! (Внутр. голос.)

– Нельзя же устанавливать отношения с детьми, не встречаясь с их матерью? Рано или поздно дорожки пересекутся… А я не хочу видеть ее счастливой! А другой она, судя по фотографиям, не бывает! – Димка никогда не завидовал Ольгиным достижениям, но он жутко ревновал ее к счастью. К тому, что она с кем-то другим может быть счастлива.

– Когда я приехал с Севера, думал, она меня ждет, потому и развелась. А она, стерва, развелась, чтобы выйти замуж за “олигарха”! (Дима.)

– А почему ты теперь-то думаешь, что она развелась из-за тебя? Может быть, она опять замуж собралась, мало ли в России олигархов… (Внутр. голос.)

– Очень может быть. (Дима.)

– Или за премьер-министра какой-нибудь страны, или за арабского шейха… Кто там круче “олигархов”? Будущий муж сразу презентует ей три замка: во Франции, в Италии и на каком-нибудь греческом острове, чтобы она не расстраивалась из-за потерянной недвижимости в промозглой Москве. (Внутр. голос.)

– Может быть, – вздохнул Дима. Но где-то в самых потаенных уголках его души жила маленькая девочка Надежда, которая верила: Оля помнит его и ждет, и испугалась за него, и поняла, что не может быть без него счастливой.

– Как мы можем встретиться?! – Когда герой представлял себе эту встречу, волосы у него на затылке начинали шевелиться. – Или я просто убью ее, или, используя свое “адвокатское красноречие”, выскажу ей все, что я о ней думаю!

– Да, но ваша встреча будет происходить на глазах у детей, едва ли это будет свидание при свечах. А значит, дети увидят и поймут, что ты – трамвайный хам и законченный идиот, а это плохо. (Внутр. голос.)

– И что же получается? (Дима.)

– Получается, если ты хочешь общаться со своими детьми – тебе придется принять ее такой, какая она есть. Так получается. (Внутр. голос.)

– Но она же шлюха? (Дима.)

– Мать твоих детей… шлюха? (Внутр. голос.)

– Нет, нет, нет. Надо подыскать ей какое-нибудь другое название: куртизанка, гетера, гейша, Тайс Афинская… Хотя на самом деле, она, конечно, шлюха! (Дима.)

– Какая же она шлюха, Дим? Ты посмотри, посмотри не нее. Красивая она, изысканная, сексуальная… Ради того, чтобы увидеть блеск любви и восхищения в ее глазах, ты же готов пойти на что угодно? (Внутр. голос.)

– Готов… Но не пойду! (Дима.)