Принцип Солнца

– Ну, необязательно… Можно о стену дома. (Макс.)

– Обойдусь. (Дима.)

– Родителей надо бы спросить… (Макс.)

– Ага, тогда к перетрясению мозга, получишь еще и по заднице… (Дима.)

– По заднице все равно получишь: ты посмотри, что стало с великами, – вздохнул Макс. – Ну, ладно, Димон, до завтра?

– До завтра. (Дима.)

– Эй, а ты свои сосалки съел? (Макс.)

– Нет. (Дима.)

– А где они? (Макс.)

– Я вроде в карман клал… (Дима.)

Друзья еле оторвали слипшиеся сосалки от кармана Димкиных брюк.

– Зачем ты их засунул без фантиков в карман? – поинтересовался Макс.

– Не знаю. Точно, с мозгами что-то не так… (Дима.)

Разделив конфеты, ребята побрели по домам. Ангел покинул Димкину жизнь: на него надвигалась прозаическая действительность предстоящего разговора с родителями…

Дальше были удивленные глаза мамы: “Что это случилось с брюками, ведь утром они были новые?”. Брюки, действительно, были испорчены – огромные дырки зияли на коленках, залитые кровью и зеленкой. Дальше еще хуже… Суровые глаза и сведенные скулы на лице отца. “Ты, лучше спроси, что у него с велосипедом? Почему это руль вывернут задом наперед?!” Когда отцовские руки привычно заскользили в сторону ремня, Димка, вместо того, чтобы испугаться, вдруг вспомнил своего ангела, и произнес уверенным голосом: “Организация необъединенных наций запрещает наказывать детей с перетрясенными мозгами!” И произошло чудо… Отец, вместо того, чтобы ругаться, стал, весело смеясь, задавать ему вопросы: “Что ты сказал? Каких наций?”

– Ой, Володя, ты посмотри, какая у него шишка, – заметила мама.

– Та-а-ак, – сказал отец, убрал ремень, сел перед Димкой на корточки и спросил: – Ты головой бился, бестолочь?

– Ну, бился. (Дима.)

– Обо что? (Отец.)

– Об асфальт. (Дима.)

– Зачем? (Отец.)

– Упал с велосипеда! (Дима.)

– Володя, а вдруг у него, действительно, сотрясение мозга? – испугалась мама.

– Чтобы сотрясти мозги, для начала, их неплохо было бы иметь. Голова кружиться у тебя? (Отец.)

– Сынок, тебя тошнит? Когда ты упал? (Мама.)

– Голова уже не кружится, только болит немного. Не тошнит. Упал давно, еще утром, – Димка отвечал на вопросы родителей, как пленный немец на допросе.

– А где же ты был целый день? – удивилась мама.

– В гостях. Лед держал лед на голове, коленки “прижег” зеленкой. Поел, сейчас хочу спать… (Дима.)

– Ну, ладно, герой, отправляйся чистить зубы и спать. Что делать с велосипедом – завтра обсудим. (Отец.)

…Когда Димка лег спать, он думал об Оле. Она поразила его воображение. Это была самая-самая красивая девочка на свете. Невозможно красивая…

К нему пришла мама, тихонько села на кровать. – У кого ты был в гостях, сынок? У Максима?

– Нет, – покачал головой Димка. – У одной девочки. Мы играли в солдатиков, а она рассказывала о войне, в которой воевали русский Кутузов и французский Наполеонов… (Дима.)

– Кутузов и Наполеон? (Мама.)

– Ну, да. (Дима.)

– Разве девочки играют в солдатиков? – удивилась мама.

– Но она необыкновенная девочка! – Димка сел на кровати, глаза у него стали огромными и заблестели в темноте, и он прошептал тихо-тихо: – У нее розовые крылья за спиной, а вокруг – сиреневое облако… И она умеет летать, представляешь?

– Она, что, очень красивая? – догадалась мама.

Дима утвердительно кивнул.

– А ты ей понравился? (Мама.)

– Нет… Макс, сказал, что она королева двора. Не могу же я понравиться королеве, – Димка уже засыпал.

Иллюстрация. Дима и Оля в детстве.

Вильям Адольф Бугро Амур и Психея в детстве”.(Цвет. илл. 19)

Когда Оля встретилась с Димкой, она столкнулась с тайной, с загадкой мироздания. Ей ужасно нравилось, что теперь у нее появилась настоящая тайна. И не какая-нибудь там, а “тайна цвета апельсина, или даже солнца, солнца самого”.

Димкин мир был странным. В нем преобладали черно-белые, стальные и красные цвета. И он был огорожен колючей проволокой. В центре Terra incognito[90] возвышались горы со сверкающими снежными вершинами и зияли чернотой глубокие ущелья, в которых можно было спрятаться в случае опасности… В горах светило солнце, но было холодно и ветрено. Хорошо еще, что иногда там порхали разноцветные сны и мечты, огибая острые утесы. Этот мир был интересен Оле, как ученым – обратная сторона Луны.

Ее собственный мир был другим. К сожалению, в нем тоже были правила и ограничения, придуманные Олиной мамой. Но, маме не на зло, а вопреки, дочка окрасила свой мир в неяркие полутона, и он получился бежево-изумрудно-голубым, а по ночам – даже сиренево-фиолетовым. В нем было тепло, шумело море, летали диковинные птицы и бродили полумифические животные. Горы сплошь были засажены садами и розами, и в голубом безветренном небе весело кувыркались белые барашки-облака. Днем в золотой колеснице проезжало по небосклону Солнце, ночью – серебряная красавица-Луна танцевала босиком удивительные танцы среди мириадов звезд…