Принцип Троицы

— Да, — кивнула девушка, — только мне все-таки не верится в то, что вы говорите.

— Еще раз повторяю, ты можешь отказаться.

— Нет, я хочу! — воскликнула девушка, волнуясь.

— Это будет трудно. Подумай, сколько требуется, чтобы принять правильное решение, — Анна проверяла твердость ее желания.

— Я хочу! Хочу! Я мечтала об этом! Я хочу, я согласна, — уверенно, без колебаний произнесла Дина.

— Что ж, — молвила Анна, — значит, ты сделала выбор.

— Да, — ответила девушка и встала, сбросив с плеч шерстяной плед. Она подошла к обрыву и посмотрела в черную пасть ночи, в которой ничего невозможно было различить. Ее охватил легкий трепет, и она обернулась к посланнице:

— Я увижу когда-нибудь Виктора? — с надеждой в голосе спросила Дина.

— Вероятнее всего, да, — предположила Анна.

— Вы говорите, что ребенок должен быть зачат в любви, а ведь я люблю его!

— Хорошо, — кивнула Анна, — время покажет. Виктор тоже имеет право выбора: перед ним лежит несколько дорог, и одна из них с тобой, — она сменила тему. — Дина, я должна сопроводить тебя в безопасное место.

— Куда мы пойдем? — подняла на нее глаза девушка.

— Туда, где тебе будет спокойно, где ты сможешь на какое-то время забыть о ненужных визитах.

— А как же Виктор? Что с ним сделает Сет? — встревожилась Дина, чувствуя, как сжимается сердце.

— Оставь мужчинам мужские игры, — снисходительно сказала Анна. — Пусть подерутся, всем пойдет на пользу! Помнишь, как в сказке, Иван-царевич ищет Елену Прекрасную, отправляется за три-девять земель, сражается, преодолевает… Дай Виктору шанс стать царевичем, а не хилым, неуверенным в себе физиком, которому дали б волю, изобрел бы нечто, способное уничтожить планету…

— То есть его болезнь… — с ужасом догадалась Дина.

— Намеренна, — подхватила Анна, — и то, что я только что сказала — не метафора, а один из его путей, увы… Да, он — гений. Но разум без сердца уже приводил человечество к созданию атомной бомбы, биологического оружия и прочей дряни. Мы пытаемся как-то это сдерживать, но не всегда удается.

— Я бы все отдала, чтобы увидеть его сейчас! — призналась Дина.

— Это можно устроить, — заметила Анна.

Глава XV. Пограничное состояние

Виктору снова не спалось, и работать он больше не мог. Погасив свет, физик в очередной раз пытался заснуть. Сквозь тонкие щели жалюзи проскальзывал из коридора скудный зеленоватый свет. Больница затихла до утра, поскрипывая кроватями, шелестя страницами детектива, над которым склонилась дежурная. На секунду ее потревожил чей-то нездоровый храп, и она снова углубилась в чтение. Виктор прикрыл уставшие от работы глаза, стараясь расслабить напряженный мозг. Сон не шел, и пациент бесцельно вслушивался в тишину, в свое дыхание, чтобы не думать. Внезапно ему показалось, что в палату кто-то зашел. «Наверное, медсестра». Миллер решил притвориться спящим, не желая перекидываться с ней ненужными фразами о бессоннице, о том, что ночью надо спать. Однако кожей он почувствовал пристальный взгляд и услышал тихие-тихие, почти невесомые шаги. Виктор открыл глаза и, моргая, рассмотрел тоненькую фигурку, заворожено застывшую перед кроватью.

— Привет! — ласково прошептала она. — Прости, что разбудила тебя…

— Ты?! — воскликнул Виктор. Он подскочил, как ужаленный, запутался тяжелой загипсованной ногой в простынях, проклиная неуклюжесть. Сглотнул боль, не выпуская ее наружу.

— Ну, что ты, — нежно увещевала его она, — осторожно!

Он встал навстречу:

— Боже, Дина! — неуверенно держась на ногах, Виктор крепко прижал девушку к груди.

— А-а-ах, — только и вырвалось у нее.

Они приникли друг к другу, чувствуя биение сердец, отсчитывающих единый ритм. Без слов. И невозможно было оторваться. Виктор покрывал ее лицо трепетными лепестками поцелуев, ощущая, как грудь его распирает непомерно выросшее, громадное сердце. Он отдал бы всю жизнь, чтобы только чувствовать, чувствовать, чувствовать это настоящее живое любимое тепло! Они ласкали пальцами волосы и ловили на лету дыхание друг друга. Дина таяла, радуясь, что он помнит ее, ощущая, что нужна. Глаза их стремились объять, впитать образ напротив, молча рассказывая друг другу о пережитом.

К нему вернулся дар речи:

— Господи! Ты вернулась!

— Ви-и-тя, — нараспев выдохнула она, отвыкнув произносить это имя вслух.

Девушка сжимала его ладонь, сама не зная, верить ли в то, что он рядом, во плоти, и, сострадая, разглядывала еще заметные ссадины вокруг глаз, на скулах, и новый шрам возле губы. Отросшие темные волосы с редкими штрихами седины покрывали его голову. Взгляд Дины пробежал вниз, цепляясь за перевязанную руку, гипс на ноге.

— Хороший мой! Болит?

— О, нет, совсем нет, — сиял он.

— А ты меня обманул, — жалостливо произнесла она, — сказал, что все нормально…

— Я не хотел… тебя… беспокоить, — оправдывался он, продолжая ее целовать.

— Ты садись, Витенька, — предложила Дина, — тебе, наверное, трудно стоять.

— Да ничего. Ты здесь, и это главное! — храбрился Виктор, усиленно делая вид, что все в порядке, но девушка потянула его за руку к кровати, и они присели рядом на краешек высокой больничной койки.