Принципы

– Я просила дать мне доступ к делу. Принести мне копию. Если надо, замазать, что мне знать не положено. Сам подумай – зачем мне светится в отделении? Я думала, что у нас следующая легенда – мне кто-то сливает материалы за деньги. Вот и следуйте легенде – слейте мне материалы. Только я деньги не дам. Кроме Родионова, кто-нибудь из ваших обо мне знает?

К моему облегчению, Дима покачал головой.

– Хорошо. Но я все равно хотела поговорить с ним. На нейтральной территории. Есть такой вариант?

– Есть. Он предпочитает ходить на обед в другую столовую, не в нашу. Можем там его поймать и заодно пообедать.

Я кивнула.

– Отлично. Так гораздо лучше.

– Лиза, мне кажется, ты драматизируешь. Ну, подумаешь, засветишься в отделении. Почему это проблема?

– Ты мне гарантируешь, что никто из твоих коллег – каких-нибудь практикантов, например – не напишет от нечего делать в твиттере статус про меня, фото не приложит? Что никто не спросит, что за женщина приходила к начальнику следственной группы? Никто не свяжет это с выходом в конце недели статьи в самой популярной газете?

– Мне кажется, ты параноишь, – улыбнулся Ростовцев.

– Если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят.

Ближе к двенадцати мы подъехали на место. Выйдя из машины, Дима направился ко мне, чтобы галантно открыть дверь, но не успел. Я не собиралась принимать знаки внимания.

– Куда ты меня привез? – я в недоумении оглянулась на какое-то полузаброшенное промышленное здание. Ржавые буквы под крышей гласили: «Энскэлектротранс». Похоже, здесь раньше располагался ремонтный цех для трамваев или депо.

– Не была в подобных заведениях? – следователь кивком головы указал на старую ржавую дверь с наполовину выцветшей табличкой с названием заведения общепита и часами работы. Столовая называлась «Столовая». Открыв скрипящую дверь, внутрь быстро зашли несколько человек.

Мы последовали за ними и оказались в темном коридоре с низким потолком, заканчивающимся металлической лестницей, ведущей на второй этаж. Большой промышленный лифт не нуждался в табличке «лифт не работает» – все было видно и так. Место было довольно популярным – навстречу нам шли усталые, на скорую руку поевшие люди труда.

Оценивающие мужские взгляды не слишком меня радовали – я прекрасно понимала, что вызываю скорее удивление своим несоответствием окружению, чем интерес.

Толкнув очередную дверь, мы, наконец, попали в помещение, где принимали пищу. Небольшой зал, плотно заставленный столами с дешевыми скатертями, стандартная конвейерная раздача блюд на подносы. Три умывальника сразу у входа.

Я помыла руки, взяла поднос и оглядела столовую, пытаясь угадать Родионова среди деловито обедающих рабочих, но это не удалось. Очевидно, он прекрасно вписывался в это место.

Решила поесть от души – все равно хоть сколько-нибудь пополнеть мне не удавалось – и набрала на поднос полный комплект. Дима провел меня в самый угол зала, где мы подсели к одиноко сидящему мужчине. Перед ним стояла наполовину заполненная кружка с компотом и две пустые тарелки.

– Давно вас жду. Тетки с раздачи скоро начнут на меня косо смотреть.

– Лиза, это майор Родионов. Александр Семенович. А это Елизавета Иванова.

Я протянула руку майору, которую он неохотно пожал. На вид Родионову было лет пятьдесят. Уже седой, с короткой стрижкой, угрюмый. С крупными и неприятными чертами лица. Крепкие подкачанные руки позволяли делать вывод, что майор все еще не чужд оперативной работе. Заметные следы от заживших травм костяшек пальцев говорили о том, что когда-то – видимо, в девяностые – он работал с полной отдачей.

– Как вам наш город? – спросил он. Слова он говорил отрывисто, как будто чеканил.

– Я местная. Уехала в Иркутск пять лет назад.

– После взрывов… Понимаю. Кто?

Несмотря на свою грубоватую внешность, Родионов оказался довольно проницателен.

– Муж.

Он кивнул и допил компот.

– Соболезную. Ладно, давайте к делу. Уже познакомились с нашей рок-звездой?

– Саша, ну зачем ты так?

Родионов только усмехнулся.

– Я не люблю, когда его привлекают, – сказал он мне. – Но Дмитрий эффективен и приходится его терпеть. Хотя он и не настоящий следователь.

Я удивленно посмотрела на Ростовцева. Тот пожал плечами.

– Покажи ей свой документ, – сказал Родионов.

Дима вытащил из кармана удостоверение. Оно было серого, а не красного цвета. Внештатный сотрудник.

– Окружающие как-то принижают мой статус, – как бы извиняясь, сказал он. – Поэтому я стараюсь вести себя как обычный следователь. Тем более что такова, по сути, моя работа.

– Ну да. Протоколы не оформляет, отчеты не пишет, на совещания не ходит, начальство не трахает. Простите, Елизавета Лазаревна, – он извинился за грубость, но было видно, что ему плевать. – Никакой настоящей работы. Потому и рок-звезда.

– Не думаю, что все перечисленное – основная часть вашей работы, – попробовала возразить я.

– Конечно, но без этого никуда. Должен быть порядок. А Дмитрий не подчиняется дисциплине. Но ему позволяют. Я не знаю, как он это делает, но большинство его дел раскрыты. Жаль, что наше дело – пока что одно из исключений.

– Я хотела бы о нем поговорить.