Принцы Пограничья

Было так тяжело думать. Вспоминать. Собственное имя. Имя Лэйни. Нет, Лэйни зовут Лэйни. Лэйни, где ты?

— Говорите со мной, — сказала женщина по имени Тошико. — Что вы пытаетесь сказать?

— Там, — снова начал Хью, игнорируя свой ватный голос, — там числа, и два синих огонька, и они двигаются, крутятся, двигаются вот так.

Он выпустил из рук трясущийся сетчатый забор и стал водить одной рукой вокруг другой, описывая в воздухе странные геометрические узоры.

— Они двигаются. Двигаются. Крутятся. Это большие огни. Большие, большие, большие.

Его прерывистый голос стал твёрже на втором слове «большие».

Тошико опустилась на колени рядом с ним.

— Огни? И числа?

Хью кивнул.

— Большие, большие, большие. Они мигают и двигаются. Синие. О, иногда красные. Красный — мёртвый. Синий — настоящий. Большие, большие, большие.

— Что за числа? — спросила Тошико.

— Меня зовут Хью! — выпалил он, словно только что вспомнил об этом.

— О, хорошо, привет, Хью. Расскажите мне о числах и огнях.

Голова Хью качнулась, словно он был пьян. Он моргал очень быстро, и мышцы его лица подёргивались.

— Хью синий. Хью настоящий. Большой, большой, большой.

— Числа, Хью…

— Отвлечённые числа, — сказал он, очень чётко и неожиданно, впившись в неё взглядом.

Тошико смерила его ответным взглядом. Джинсы, майка без рукавов, неопрятная причёска наподобие ирокеза, пострадавшая от дождя. Этот «Хью» никак не мог знать об отвлечённых числах.

— Хью, расскажите мне об отвлечённых числах.

Хью ковырялся в левом ухе. Он вытащил оттуда ватный шарик. Комочек ваты был пропитан кровью.

— Чёрт, — пробормотал он. — Кажется, мой мозг взорвался.

— Хью, — попыталась успокоить его Тошико.

— О нет! — внезапно вскричал он, корчась от боли. — О нет! Уходите! Не смотрите на меня! Оставьте меня в покое!

Тошико попятилась. Она поняла, что Хью только что обмочился — это чувствовалось по запаху. Парень явно чувствовал себя униженным.

Так что, судя по всему, пьяным он не был.

— Хью…

— У меня болит голова, — простонал он.

— У меня тоже, — согласилась она. И это было правдой. — Расскажите мне ещё о числах и огнях. Откуда они взялись?

Варёное яйцо. Варёное яйцо. Она прекрасно понимала, что время истекает. Что его остаётся слишком мало.

— Большие, большие, большие, — ответил Хью. — Штеффи Граф[5]. Жираф. Рон Муди[6]. Ублюдок. Близнецы. Незаконнорождённые близнецы. На обложке журнала «Hello!». Знаете этот журнал? Выдающаяся модель современных преобразований.

— Хью? Продолжайте! Хью?

Он улыбнулся ей, не прекращая моргать.

А потом умер.

Его глаза закатились, голова откинулась назад, и из открытого рта вырвалось облачко дыма.

Дым пах жжёным сахаром, пластиком и экскрементами.

Мучимая той же болью, которая убила его, Тошико, дрожа, упала на колени.

— Он проиграл Амок, — послышался голос из-за её спины.

Тошико оглянулась.

Под дождём стоял бродяга и смотрел на неё. Он казался огромным, но лишь из-за того, что на нём было надето слишком много старых пальто. На его грязной бороде повисли капли дождя, как игрушки на новогодней ёлке. От него пахло грязью и промышленными отходами. В руках он держал два тяжело нагруженных пакета. «Сейнсбери»[7].

— Что он проиграл? — спросила Тошико, вставая.

— Амок, — ответил бродяга. Невозможно было понять, сколько ему лет. Тридцать? Шестьдесят? Время жестоко обошлось с ним.

Он поставил туго набитые пакеты себе под ноги.

— У Хью был Амок, но он проиграл. Перед этим Амок был у Донни, но он тоже проиграл. Перед Донни — у Терри. Перед Терри — у Малькольма. Перед Малькольмом — у Боба. Перед Бобом — у Аш’ахват.

— Перед Бобом у кого?

— Аш’ахват, — сказал бродяга.

— Это как Аш’ахват в Миддлсексе?

Бродяга хихикнул и так энергично покачал головой, что от его бороды в разные стороны полетели дождевые капли, как у собаки, отряхивающейся после мытья.

— Вы такая смешная. Я не знаю никаких Аш’ахват. Это просто последнее имя в списке.

— Понятно, — сказала Тошико, медленно поднимаясь на ноги. — Теперь Амок у вас? Как вас зовут?

— Джон Норрис, — ответил бродяга. Он опустился на колени и стал копаться в своих пакетах. — Джон Норрис. Знаете, когда-то со мной всё было хорошо.

— С вами и сейчас всё хорошо, Джон, — сказала Тошико.

— Нет. Нет. У меня была хорошая работа. Корпоративная машина. Это был «Ровер». Внедорожник. У меня было собственное парковочное место. Меня называли мистер Норрис.

— Что случилось?

— Рационализация рабочей силы. Жена переехала в квартиру своей сестры. Я не видел своего сына пять лет.

Бродяга начал всхлипывать.

— Мистер Норрис, мы можем помочь вам, — сказала Тошико, делая шаг в его сторону. В её голове пульсировала боль. — Пожалуйста, скажите, Амок у вас?

Он кивнул, шмыгая носом, роясь в одном из своих пакетов.

— Он где-то здесь. — Он поднял на неё взгляд. — Большой, большой, большой, — добавил он. Сделав ударение на втором слове «большой».

— Просто покажите его мне. Амок.

— О, да, он где-то здесь, — сказал бродяга и вытащил что-то из пакета. Это была рамка размером десять на восемь, с тремя фотографиями. Женщина. Мальчик. Женщина с мальчиком.

— Мистер Норрис, это ведь не Амок? — мягко произнесла Тошико.