Принцы рассвета и заката (СИ)

— Да, — с облегчением выдохнул Арден. — Кат. Да, я помню тебя, всегда. И… себя, да.

Вокруг ходили Алые рыцари, еще кто-то, начиналась суета, но Арден уткнулся в плечо Катхара, и тот погладил его по спине хвостом, мягко сказал:

— Тебе надо отдохнуть.

И в это время наступит очередь Катхара быть тем, кто решает проблемы.

Они сидели в саду, который еще не совсем оправился после разлома, но уже не представлял собой печальное зрелище. Цвести ничего не будет до следующей весны, зато деревья зеленели, вода в фонтане журчала, а мозаичные плитки дорожек казались необычайно яркими, вычищенные и натертые.

Катхар полностью расслабился. Сад снова стал тем местом, где можно отдохнуть от забот — на всякий случай, приказав Алым рыцарям никого не пускать и не беспокоить. Усевшись на землю, Катхар прислонился спиной к лавке и коленям Ардена. Тот медленно перебирал волосы брата, иногда касаясь рожек.

— Надо придумать ей имя, — заявил Катхар. — Нельзя же вечно звать эту псину «тварью».

— Не уверен, что это псина. И вряд ли у нее есть пол.

— Тогда надо что-то нейтральное.

Магическая тварь, о которой говорили, заворчала и устроилась поудобнее, так что Катхару пришлось спихнуть ее с ноги. Хорошо хоть, тот бок, который хотя бы похож на животный, а не с ребрами и сердцем. С ладони Катхара сорвалось несколько фиолетовых искорок магии со шкуры твари.

Других людей она к себе не подпускала, хотя Алаканор едва ли не танцевал от восторга. Правда, резко перестал, когда Катхар тихо и уверенно сказал, что ему известно, кто стоит за открытием разлома, и Алаканора можно обвинить в государственной измене.

Делать он этого не стал, а просто рассказал обо всем отцу, чтобы у того появился собственный рычаг воздействия на мага. К тому же, в последнее время и так слишком много арестов.

Близнецов тварь считала кем-то вроде хозяев, связанная с ними магически и внушающая ужас всем вокруг. Увидев ее с принцами, дрогнули даже самые упертые дворяне.

Правда, в одиночку Арден пока не рисковал появляться среди большого количества людей, он всё еще слишком ярко их ощущал. Даже с Катхаром рядом пару раз терялся, но быстро ориентировался на брата. И учился.

Катхар знал, что на Ардена сильно повлиял успех с Талиссой и разломом: доказал, что он может справиться.

Принцессу осудили, хотя, конечно, наказать мог только Босохан. Этим занимался отец как монарх: выдал ее Босохану и имел с тамошним императором очень длительные переговоры. Катхар даже не знал, что там за наказание для Талиссы: вроде бы теперь она сама благородная пленница дома, а наследницей объявлена младшая сестра. Воевать император сейчас не хотел. Как, смеясь, рассказал отец, никто не связывался с государством, где оба принца не просто маги, но даже смогли усмирить разлом и его тварь.

Движения пальцев Ардена убаюкивали, и Катхар прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее. Есть немного времени, а потом они обещали пообедать с Аэлем и Иладейл. Об этом попросила сама Иладейл: она волновалась за брата, на него сильно повлиял и арест отца, и собственный поступок с разломом. Хотя лорду Ману в итоге сохранили жизнь, но ему было запрещено покидать свою городскую резиденцию.

Катхар уже намекнул отцу, что раз уж принцы сильны, может, нет смысла в принцессах из других стран, стоит укрепить собственную? И позволить даже наследному принцу жениться не из политических выгод. Отец только хмыкнул понимающе, но Иладейл стала появляться во дворце куда чаще.

Пальцы Ардена внезапно застыли, и Катхар напрягся. Его хвост скользнул по плиткам дорожки и взметнулся, чтобы коснуться брата. Катхар задрал голову, чтобы посмотреть, но Арден дрогнул и продолжил перебирать его волосы.

— Опять, да? — негромко спросил Катхар.

— Да. Я как будто не здесь. Теряюсь.

Такое иногда происходило, и Катхар помнил предупреждение Аэля. О том человеке, который после долгой отключки тоже пришел в себя, но порой выпадал, пока совсем не стал «не здесь», зато отлично чувствующим магию. Арден тоже ее ощущал — но у него был Катхар, за которого он всегда цеплялся.

Катхар кивнул, когда услышал тихие слова Ардена:

— Не позволяй мне исчезнуть.

Их хвостики переплелись.