Читаем Принудительный менеджмент а-ля Макиавелли полностью

Но когда ситуация предполагает многозначность исходов, когда есть необходимость выбора между хорошим результатом и лучшим, между большими убытками и малыми. Когда следует учитывать не только финансовые показатели, но формальные отношения, интриги и слухи, прогнозы назначений и отставок, кулуарные сплетни и личные договоренности руководителя, одним словом – всю совокупность вербально-невербальной информации, частично доступной, а в большинстве своем скрытой от подданных. Именно в этом момент властитель должен выйти на сцену во всем своем величии decision-мейкера. И дать подданным и слугам наставление, обозначить правильные цели и настроить на необходимые действия. Успешность последующих событий как раз и продемонстрирует мудрость руководителя и магию его высшей власти в организации. Никколо Макиавелли так формулирует свой совет: «…в том и состоит мудрость, чтобы, взвесив все возможные неприятности, наименьшее зло почесть за благо…»

В подобных ситуациях директору не грех и узнать мнение наиболее выдающихся и опытных подданных. Очень часто их идеи или взгляды могут совпасть с мнением правителя, тем самым повысив его уверенность в правильности принятого решения: «…благоразумный государь… отличив нескольких мудрых людей, им одним предоставит право высказывать все, что они думают, но только о том, что ты сам спрашиваешь и ни о чем больше; однако спрашивать надо обо всем и выслушивать ответы, решение же принимать самому и по своему усмотрению…» А мнения, не совпадающие с видением руководителя, могут помочь ему понять истинные намерения и способ мышления их авторов, что немаловажно для проникновения в человеческую суть этих подданных.

Стиль управления, побуждающий подчиненных откровенно высказывать свои предложения и идеи, считается и эффективным, и вовлекающим всех в управление для делегирования полномочий и возложение ответственности на авторов. Но очень часто издержками такого стиля становится желание подчиненных каждый раз давать руководителю свои советы, даже когда они тому и не нужны: подданные таким образом стремятся манипулировать своим владетелем и втайне возвыситься над ним. Таким действиям следует давать немедленный и решительный отпор: мудрость властителя заключается в том, чтобы сохранить в неприкосновенности трон верховной власти. Вот как об этом пишет г-н Макиавелли: «…государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы…»

Сохранение власти, помимо макиавеллевского заигрывания в демократию с подданными, требует демонстрации жесткости и даже жестокости. Поскольку доведение своего мнения и принятого решения так либо иначе, но наталкивается на противодействие подданных, скрытое или явное, преодолению которого никак не способствуют проявления колебаний и неуверенности руководителя. В этот момент следует проявить непреклонную сосредоточенность, жесткую принципиальность и твердую решимость довести задуманное до логического конца и желаемого результата. Всех, кто колеблется или демонстрирует неверие в решение руководителя, следует без колебаний, жестко отлучить от выполнения заданий, особенно когда они являются ключевыми для достижения цели. Ну а в случаях прямого предательства, отступничества и уклонения от установленного курса или иного пособничества конкурентам, замеченных в том следует наказывать нещадно и прилюдно, демонстрируя всем свою волю вознаграждать на благо общего дела и наказывать за зло содеянное. Невзирая на лица, на возраст и на прошлые заслуги – жестко карать провинившихся.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ
САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ

Предлагаемая книга посвящена некоторым методологическим вопросам проблемы причинности в процессах функционирования самоуправляемых систем. Научные основы решения этой проблемы заложены диалектическим материализмом, его теорией отражения и такими науками, как современная биология в целом и нейрофизиология в особенности, кибернетика, и рядом других. Эти науки критически преодолели телеологические спекуляции и раскрывают тот вид, который приобретает принцип причинности в процессах функционирования всех самоуправляемых систем: естественных и искусственных. Опираясь на результаты, полученные другими исследователями, автор предпринял попытку философского анализа таких актуальных вопросов названной проблемы, как сущность и структура информационного причинения, природа и характер целеполагания и целеосуществления в процессах самоуправления без участия сознания, выбор поведения самоуправляемой системы и его виды.

Борис Сергеевич Украинцев , Б. С. Украинцев

Философия / Образование и наука