Принуждение к контакту

Вот Гуреев пытается убить незнакомого сталкера, вышедшего к их лагерю возле узкоколейной железной дороги. Но тот активизирует артефакт, и мир превращается в размытое пятно, полное паники и страха. Потом погоня по лесу, охотничий азарт и желание убивать. И плата за самоуверенность – пистолет-пулемет, в прицеле которого только что мелькнула спина сталкера, рывком засасывает в ловушку, в затаившуюся «комариную плешь», где моментально плющит, ровняя в блин плоть и металл. Вспомнил, как, прокусив губу от боли, пытался избавиться от собственной руки, за которую его ухватил и тащил к себе проклятый гравиконцентрат. Как кромсал кожу и мясо ножом, ломая вороненым лезвием лучевые кости.

Вспомнил, как Сан Саныч с Ватсоном оставили его охранять рюкзаки, а сами ушли и больше не вернулись. Не дождавшись друзей, Василий спрятал груз и вещи, притопив их в болоте, а сам пошел мстить.

Вспомнил, как на него напал шатун, как ломал и рвал, а потом сбросил в ловушку, которая предстала перед Гуреевым мгновенно выросшим в размерах и поглотившим его мир черным пятном.

А потом не было ничего. И только сейчас он, по какой-то причине, вновь обрел способность видеть и мыслить. Ожил, если можно так сказать. Вернулся из мертвых.

Или вернули?

– Здравствуй, Василий, – раздался совсем рядом тихий мужской голос, и Гуреев почему-то сразу же представил себе худого мужчину с неопрятной бородой, одетого в драный костюм институтского работника. Он был где-то рядом и нигде конкретно. Как туман, который вокруг.

– Вставай, Василий, – сказал мужчина. – Мне понадобится такой, как ты, помощник. Добро пожаловать за холмы, на изнанку Зоны.

Эпилог

Стеклянные двери медицинского корпуса разъехались, и на улицу, под козырек крыльца, вышел худой мужчина с тяжелым взглядом и рано поседевшими висками. Гладко выбритая челюсть вяло двигалась, перегоняя дымящуюся сигарету из одного угла рта в другую.

Мужчина поднял воротник короткой кожаной куртки, столь любимой у пилотов, зябко поежился от налетевшего ветра. Оценивающе посмотрел на серое осеннее небо и направился в аллею, ведущую к выходу с территории института.

– О, Рус! Здорово!

Его окликнул улыбающийся здоровяк в форме службы безопасности МИВК, протянул широкую как лопата ладонь.

– Привет, Игорь, – Громов поприветствовал знакомого, зашел обратно под козырек.

– Я думал, тебя давно выписали, – безопасник отклонился и окинул взглядом с ног до головы. – Вроде ничего выглядишь.

– Да вот, на процедуры хожу, – Руслан помахал левой рукой, спрятанной в биометрическую варежку, призванную постоянно сканировать и брать пробы.

– Да отрезал бы уж давно и в сторону, – пошутил Игорь, широко улыбаясь.

– Не дали, – тихо ответил Громов.

Игорь осекся, кашлянул от смущения. Громов поднял на него глаза, решил спасти парня от неловкой паузы.

– Ну нет худа без добра, – слабо усмехнулся он. – Если бы не рука, не разговаривали бы мы с тобой сейчас.

– Это точно, – кивнул в ответ безопасник. – Разуваев до сих пор не может твою фамилию слышать без зубовного скрежета. Ты у нас теперь самый злостный нарушитель режима.

– Если бы не они с директором, то режим у меня был бы иной, – Руслан многозначительно поднял бровь, и Игорь понимающе качнул головой. – Как-никак прямое нарушение приказа, угон автотранспорта… А так я теперь ценный объект исследований. Правда, безработный и без права выезда из Искитима.

– Ничего! – с напускным оптимизмом махнул безопасник. – Глядишь, восстановят в команде, к полетам допустят.

– Не думаю, – ответил Руслан и решил сменить тему: – А ты тут чего?

Громов кивнул на стеклянные двери медицинского центра.

– Так это, дочку проведать, – вновь улыбнулся безопасник.

Руслан нахмурился, нервно затянувшись. Игорь понял, в чем дело, замахал руками:

– Нет-нет, она не в специнтернате, боже упаси! Пневмония у нее была, уже на поправку идет. Гостинцы относил.

– Слушай, ты лучше других знаешь, – Руслан понизил голос, подошел ближе к Игорю. – По Гончарову проверка прошла? Допуск восстановили?

– Давно уж летает, – кивнул безопасник. – Разуваев приказ подписал месяц назад. Ну так ты и не знаешь, как раз в больничке валялся.

– Ясно, – кивнул Громов. – Значит, хорошо все у него. А с группой Сидоренко что? С теми, кого мы спасли?

– Да тоже все хорошо. Амнезия только, провал в памяти. Помнят, как на «калоше» из института вышли. Как упали, помнят. А потом помнят, как вы за ними прилетели. Словно все одним днем произошло. Говорят, между аварией и вашим прилетом прошло меньше часа.

Громов хмыкнул своим мыслям, утвердительно покачал головой. Затянулся сигаретой и отправил окурок в урну.

– Ладно, Игорь. Пойду я. Как раз автобус через семь минут приедет, хочу успеть.

– Да, конечно, – безопасник вновь протянул руку. – Ты заходи давай, а то после того случая не появляешься.

– Так я того… Типа на больничном.

– Да и что? Так заходи, с мужиками потрещим.

– Хорошо, – пообещал Руслан. – Как-нибудь обязательно.

Он уже было развернулся, как вдруг Игорь что-то вспомнил, хлопнул себя ладонью по лбу. Окликнул Громова.