Принуждение к контакту

– Да и хрен бы с ними, – вставил Аскет, прижимающий дергающееся тело бандита.

– Нет, мужчины, нечего без нужды народец крошить, – покачал головой командир. – Давай, Ватсон, исполняй.

– Было бы так просто, уже исполнил бы, – буркнул под нос рыжий.

– Чего? – прищурился Сан Саныч.

– Нет-нет, ничего, – поспешно замотал головой Ватсон. – Держитесь.

И Ватсон исполнил. Гуреев только успел ухватиться за петлю над дверью.

Старенькая иномарка команды вылетела на красный и понеслась по встречке. Под визг тормозов вошла в крутой поворот, проскочила перед самым носом многотонного грузовика, который свирепо загудел громогласным сигналом. Одна из преследующих машин влетела в стальной борт грузовика, вторая успела обогнуть застывшего великана и продолжила гонку. За ней, роняя стекла разбитой фары, тряслись патрульные. Однако Ватсон, закусив губу, с ошеломляющей скоростью закрутил баранку и рванул ручной тормоз. Несчастная машина чуть не развалилась от перегрузок, проворачиваясь вокруг своей оси. В нос ударила резкая вонь жженой резины. Ватсон сделал «полицейский» разворот, и неприметная серая иномарка понеслась в обратном направлении, промчавшись бок о бок с затормозившими преследователями, нырнула в поток и затерялась в нем.

– Молодец, рыжий, – похвалил своего подчиненного Сан Саныч. – Вернемся – куплю тебе мороженое. А теперь, Вася, скажи-ка нам, где у вас район Западный? Нам друга навестить надо, немедля.

15 Руслан Громов, пилот спасательного вертолета

Новосибирская аномальная Зона

15 июля 2016 года

Спал пилот урывками, будто нырял и тут же выныривал из черных вод забытья. Грезились шорохи в лесу, похожие на неразборчивые разговоры. Казалось, что рядом стонет Илья, и не сразу получалось сообразить, что его нет в шалаше. Сквозь дымку слипшихся ресниц виделись причудливые тени, создаваемые лунным светом, проходящим сквозь ветки. На какой-то миг даже почудилось, что среди мрачных пятен домов поселка забрезжил настоящий огонь, похожий на костер.

Утренняя прохлада все же достала Руслана, проникая под одежду и хватая холодными пальцами оголенную кожу. Сквозь дырявые еловые стены острыми спицами проникли солнечные лучи, рисуя тенями на лице пилота леопардовые пятна.

Громов глухо застонал, перевернулся на спину, чувствуя впившийся под лопатку сучок, и тяжело разомкнул веки.

Болело все тело, будто он накануне разгружал вагоны. Где-то под ложечкой затаился тяжелый шар, тянущий и беспокоящий. Тяжелая голова с ноющими висками. Левая рука от кончиков пальцев до запястья пульсирует и горит, будто натертая крапивой.

Громов приподнял свинцовую голову, поднял руку. Кожа покрылась мелкими красными точками, темными реками проступили вены. Сразу всплыл образ колодца, выплескивающейся воды, такой холодной и вязкой.

– Черт, – Руслан уронил голову, с досадой сжал челюсти.

Судя по всему, он-таки подхватил какую-то заразу. Хотелось, конечно, надеяться, что происходящее лишь временная реакция, однако мысли бродили самые черные.

Пилот перевернулся на живот, поднялся на четвереньки. Так и выполз на улицу, шлепая ладонями по мокрой траве. Не удержался, смел ладонью влажные капли с листьев, припал губами к мокрой коже. Повторил процедуру и намочил лоб и затылок. Вроде бы немного полегчало.

Помимо заботы о себе, пилот испытывал нешуточное беспокойство за судьбу оставленного друга. Как тот провел ночь? Вдруг на него вдруг нашло, и он в приступе галлюцинаций что-то сделал с собой? Вдруг приходило то существо, большое и страшное?

Вдруг он уже умер?

Вдруг он умер, и теперь не нужно возвращаться, а можно подождать спасения здесь?

Громова поразила такая мысль. Он даже затряс головой, невзирая на прыгающие перед глазами пятна и бьющий в виски пульс.

Отставить слабость! Что за малодушие? Что за жалость к себе? А ну встать!

Руслан, хватаясь за дерево, поднялся. Отер лицо, сгоняя остатки дурного сна. Заставил себя сделать несколько упражнений, чтобы разогнать кровь в задубевших мышцах. Нашел лежащий в изголовье топор и направился в поселок, шаркая ботинками по траве.

Насколько Громов помнил, в Маяке было всего две крупные улицы – прямая как стрела Октябрьская и опоясывающая поселок Центральная. Если бы в далеком семьдесят втором Посещение не поставило крест на всем, к чему прикоснулось, здесь давно бы уже располагался какой-нибудь коттеджный поселок или дачный кооператив. Отсюда тянулась прямая дорога к железнодорожным путям, недалеко пролегала трасса, соединяющая Бердск к Искитим. В десяти километрах юго-западнее береговую линию лизали волны Обского моря, огромного и неспокойного. А рядом, рукой подать, небольшое, но полное рыбы озеро.