Принуждение к войне. Победа будет за нами!

– Спасибо, обнадежил!

В этот момент шум моторов заставил всех поднять головы. Низко над льдами прошла пара чем-то похожих на летающие оконные рамы «Твин Мустангов» с сине-белыми звездами на крыльях. Сделав круг над стоянкой Ли-2 и неизвестным аппаратом, самолеты со снижением ушли в сторону приближающихся снегоходов.

– Твою мать! – только и сказал Стручков. – И чего теперь делать-то?

– А какие были инструкции?

– На такой случай – абсолютно никаких. Прямая связь с Москвой строго по часам, да и то неустойчивая и из базового лагеря…

– Тогда, может быть, понажимаем все подряд кнопки наугад? – подал идею Кинёв. – Вдруг да эта хреновина заведется и взлетит?

– Я те понажимаю, специалист хренов! Раз такие пироги – действуем по обстановке. Быстро сюда фотографа. По возможности все заснять, взять образцы материалов и оторвать то, что можно увезти с собой. И давай, Бухвостов, быстро минируй фиговину.

– Ну, я как знал, что взрывчатка пригодится! – и старлей побежал выполнять приказание. За ним уже бежал боец с кинокамерой в руках и парой фотоаппаратов на шее. Оператор и оба инженера полезли в люк.

– Остальным занять оборону! – скомандовал Стручков и добавил, обращаясь к Кинёву: – А ты, капитан, заводи моторы и ставь самолет так, чтобы между тобой и вражеской техникой оказалась эта чертова фиговина. Сдается мне, они тоже сюда за ней приперлись, так что стрелять, видимо, будут очень аккуратно.

Кинёв со всех ног бросился исполнять приказание. Ли-2 с работающими на холостых оборотах двигателями встал хвостом к неизвестному аппарату в момент, когда в небе вновь возник басовитый звук авиационных моторов. Со стороны базового лагеря на небольшой высоте появилась четверка тупоносых Ла-11. Два ярко-красных и два стандартных – светло-серых, с красными звездами.

– Наконец-то явились, соколы, – сказал Стручков и, подойдя к Ли-2 вплотную, заорал, обращаясь к форточке пилотской кабины: – Эй, радист!

– Чего? – встрепенулся на своем месте Серега Котенков, военный и полярный радист с большим стажем.

– Передай ведущему четверки мой приказ – атаковать группу на снегоходах. Только сначала один холостой заход, а уже потом, если вдруг они начнут стрелять по ним или по нам, – огонь на поражение, но особо не усердствовать, раз у нас жертв пока не было. И никакой самодеятельности, нам надо, чтобы они просто остановились!

«Лавочкины», сделав круг, пошли в первую, холостую атаку. Все три снегохода резко встали, из них сыпанули горохом маленькие фигурки в белом. И сквозь рев моторов до ушей тех, кто залег позади неизвестной фиговины, долетел множественный звук выстрелов, а через секунду пальбу стрелкового оружия разом перекрыл мощный звук крупнокалиберного «браунинга». А еще через несколько секунд крайний слева в четверке, красный, Ла-11 беззвучно взорвался и, не прекращая снижения, вмазался в лед примерно в полутора километрах позади американских машин. К бледному северному небу поднялся столб бензинового дыма.

– Радист! – заорал Стручков в сторону форточки Ли-2. – Бить на поражение! Под мою ответственность!

Во втором заходе рев моторов «лавочкиных» сразу же заглушил дробный стук авиационных пушек. Цели были хорошо видны посреди ледяного поля, и штурмовка оказалась весьма действенной. Снегоход с крупнокалиберным «браунингом» на турели вспыхнул и взорвался, через секунду зачадил второй. Без огня, но с большим количеством дыма. Видно было, как несколько фигурок в белом расшвыряло словно кегли, и они остались лежать на льду в неестественных позах. Третий снегоход, резко развернувшись на месте, двинулся назад, под защиту дыма от горящих машин. Уцелевшие фигуры в белом, прекратив огонь, побежали за ним.

– Пусть еще раз зайдут! – заорал Стручков радисту Ли-2 и уже тихо добавил: – Эх, десяточек Ил-10 бы сюда, или Ту-2!

Тройка Ла-11 развернулась для нового захода.

– Воздух! – заорал Бухвостов. – Смотрите!