Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!

И нет, не заплакала, не таковская была она, ведьма чернобыльская, чтобы заплакать, только задышала зло и рвано, но майор понял, струхнул и засуетился, побежал за коньяком, наплескал стакан и себе тоже – от нервов, лопотал что-то ласковое и ненужное, да только плохо получалось у майора. Забыл он, как надо успокаивать женщин, напрочь забыл. Да и не утешение нужно было Ночке. Мотор ей нужен был. Мотор взамен сгоревшего, а его-то как раз у майора и не было. И ждать, пока с Большой Земли привезут двухкиловаттный «Максон», придется месяц, а то и все два. А за это время много чего может случиться. Хабар приберут, да и черт бы с ним, с хабаром-то, хотя расплачиваться за него придется ох как долго, но не в хабаре дело… А вот тот сталкер – он не дождется. Ему скорее всего уже все равно, его уже нет, он разбился, а если и не разбился – все равно в Зоне после такого долго не живут. Только вот нутро бабье, жалостливое и вечное, что, оказывается, жило в верченной Зоной контрабандистке, в это не верило и все повторяло и повторяло: «Потерпи, миленький, потерпи, я скоро… Потерпи…»

Ночка. Предзонье. Не возвращайся, если не уверен [11]

В части все, кому надо и не надо, знали про контрабанду, многие от нее кормились, кто-то брезгливо морщился, кто-то завидовал, но большинству было наплевать. Рядовые тянули лямку, терпели и ждали дембеля, хотя, становясь дедами и матерея, конечно, тоже шустрили как могли. Все-таки здорово вернуться домой не только с дембельским альбомом и аксельбантом во все плечо, а еще и с какой-нибудь цацкой «оттуда». И прикольно, и уважуха тебе на всю рожу. Цацку, по слухам, можно было загнать за хорошие бабки, если, конечно, знать кому. А если загнать не получится, то хотя бы всласть повыпендриваться перед друзьями и подругами, типа, вот какая у меня есть цацка! Прямо оттуда! А чё она делает? А это артефакт такой, называется «вечный стояк». Не верите? Пойдемте со мной, девчонки, продемонстрирую в действии. И «делай раз, делай два, делай три…». В общем, во всех отношениях полезная цацка!

А потом, когда служба в предзонье почти забылась, когда полезная цацка успокоилась, забытая на дальней полке в гараже между банок с тормозной жидкостью и пустых бутылок из-под водки, остепенившийся дембель обнаруживает, что с его организмом что-то неладно. И уж какое там «раз, два, три». На «раз» и то не хватает этого организма, а еще видится что-то не так, и слышится тоже не то, в головах круженье, в ногах дрожанье, в общем – трубец полный. И через месяц-другой шепчут неизменные и бессмертные похоронные старушки – такой молодой еще… а бают, он на зоне был… Да не на зоне, а в Зоне… Уродов тамошних стерег… Вот и достерегся. Герой! Двое детишек осталось… Беда, беда… Знать, прогневил…

А детишки ничего, живут детишки, растут-подрастают без отца, и неведомо им, что Зона их еще до рождения пометила, а Зона – она строже военкомата, пришлет повесточку – не откосишь, не спрячешься.

Хотя, конечно, бывает, что цацка действительно невредная, хотя наперед никто этого знать не может. Салаги – они же не сталкеры, в артефактах не рубят, Зоне не обучены, так, зелень сопливая, только и знает – пожрать да бояться. А спросите, кто для дедов из Зоны цацки таскает? Правильно, салаги и таскают, конечно, кто же еще? Далеко в глубь Зоны, само собой, не забираются, так, по краешку щиплют, но и на краешке случается кое-что найти. «Слезку», там, или «канитель». Дедам ведь что надо? Лишь бы поярче да поблескучее. Хоть и деды они, а на самом деле тоже дети, а что жестокие – так все дети такие, милосердие – оно свойственно только перебродившим душам. Конечно, бывает, гибнут салабоны, да только Зона – сука щедрая, она все списывает. И начальство ей в том всемерно помогает. Командиры ведь тоже в деле и тоже свой привар имеют, а чужая смерть – она в армии не в счет. Да и не только в армии, честно говоря. Тем более что в бумагах пишется «…при выполнении боевого задания…». А те, кто возвращается, везунчики, со временем сами становятся дедами, и все повторяется.

И все они, вернувшиеся, отслужившие, рассеявшиеся по своим градам и весям, несут в себе отметку Зоны. Что-то вроде мобилизационного удостоверения. И до поры до времени знать об этом не знают.

Но основная контрабанда идет, конечно, из самой Зоны. Через торговцев, скупающих хабар у сталкеров, через главарей братвы, через командиров группировок. Непричастных нет, разве что «долговцы», да и те вон как упакованы, а оружие и снаряга – они денег стоят. А деньги в Зоне только от самой Зоны, больше неоткуда.

А самые ценные артефакты на Большую Землю возят специальные курьеры, такие, как Ночка. И не дай бог такого курьера тронуть или обидеть, ПМки ржавой тогда твоя жизнь стоить не будет.