Припять – Москва. Тебя здесь не ждут, сталкер!

Уже мертвый танк убивали снова и снова, день за днем, год за годом. И, наверное, еще долго будут убивать, но танку уже все равно. Он погиб когда-то очень давно, вместе с экипажем. Это Валентин понял, когда положил руку на теплую броню, ладонь дернуло, словно электрическим разрядом, и сразу же отпустило. Это случилось где-то далеко, может быть, на границе с Китаем, а может, в Египте… Валентину стало неловко, словно он просто так, из любопытства, подсмотрел чью-то смерть. Смерть вообще не любит, когда за ней подсматривают, хотя сама по себе она дама вовсе не стеснительная.

Он углубился дальше в лес, отыскал подходящее местечко под разлапистой елью со сбитой верхушкой. Потом лег на пружинящую рыжую хвою и уснул.

* * *

Он проснулся от того, что вокруг него все выло и грохотало. На полигоне проводились плановые стрельбы. Болванки рикошетировали от брони танков-мишеней и, раскаленные до алого сияния, визжащими искрами летели в сторону облюбованного им леса. В лесу что-то трещало, валились сбитые верхушки деревьев, лес выл и стонал вместе со снарядами. Теперь Валентин понял, почему в этом лесу вчера было так тихо. Птицы прекрасно знали, когда на полигоне стреляют, и улетали отсюда. А гнезд в этом проклятом месте они давно уже не вили. Нельзя здесь было выводить птенцов.

Далеко-далеко, за полем, за линией огня протяжно прокричал горн. Отбой.

Через час на позицию вышли новые машины. «Попади-попади-попади!» – пропел горн и потом еще раз: «Попади-попади-попади!»

И все началось снова.

Часам к пяти горн сыграл «Отбой», и танки наконец отстрелялись. На притихший полигон опустилась благословенная тишина.

Валентин вышел на опушку к знакомому танку. Мертвый танк сегодня был убит окончательно. Теперь он не годился даже в качестве мишени. Что-то очень мощное обрушилась на башню сверху, там, где броня становится тонкой и пробить ее проще всего.

Сотворенный человеком дьявол дунул внутрь танка раскаленным до адской температуры дыханием. Верхние люки вывернуло наружу, а сам танк был черным и горячим. В нем что-то потрескивало, что-то щелкало, и от этих звуков, да еще от каких-то неживых хрустов и шорохов, доносившихся из леса, становилось жутко.

Валентин осторожно обошел танк и вернулся в свое убежище.

Он еще долго не мог уснуть, слушая, как медленными металлическими стонами на перепаханном гусеницами и снарядами поле переговаривались мертвые танки. И изувеченный, лишенный зверей и птиц лес отзывался на их жалобы болезненными тресками и шорохами.

Ничего себе, выбрал безопасное местечко.

Впрочем, уж здесь-то Кощею его точно не найти.

Валентин. Дорога. Сталкеры. У каждого своя Зона

Стрельбы, к счастью, случались не каждый день. Да и привык Валентин к стрельбам, ко всему ведь можно привыкнуть! Он даже не просыпался, когда над лесом с воем летели снаряды. Вот только есть хотелось, а так – ничего особенного. За неделю он почти полностью восстановился и решил, что пора отправляться в путь-дорогу.

Сталкеров он отыскал почти сразу, их база, точнее, временная стоянка находилась на северо-востоке. Туда можно было добраться на перекладных, сначала на скоростном поезде, а потом можно взять на контроль какого-нибудь человека с автомобилем и доехать прямо до места.

А вот определить местонахождение Кощея оказалось гораздо сложнее. Спрятался Кощей. Закрылся от пси-локирования, а может быть, обессилел без еженедельной подпитки и отправился восстанавливать силы в Чернобыль.

А может быть, просто умер от голода. И хотя Валентин долго жил под одной крышей с Александром Борисовичем, его почему-то совершенно не волновала судьба самозваного опекуна. Словно бы память о Кощее выгорела, как тот танк на опушке леса.

Валентин честно купил билет на электричку и без приключений добрался до Москвы. Он доехал на метро до Курского вокзала, хотя вид у него был неподходящий для того, чтобы ходить по московским улицам. Поэтому ему все время приходилось убеждать прохожих, что с ним все в порядке. Не словами убеждать, разумеется, а с помощью «пси». На это тоже тратилась сила, но, к счастью, совсем немного.

На вокзале он наконец поел. Денег у Валентина было немного, только те, что нашлись в карманах джинсов, поэтому продавца шаурмы, плотного, смуглого мужика, которому, по-хорошему, пахать бы и пахать на каком-нибудь заводе, пришлось взять под контроль. Сделать это оказалось не так-то просто, потому что, к удивлению Валентина, продавец оказался латентным контролером.

Когда сюда придет Зона, он станет полноценной тварью, а контролеры – твари опасные. Продавца надо было бы прикончить, да только времени не было. И выдавать себя не следовало. Поэтому пусть живет. Пока.

Валентин съел несколько порций мелко нарубленного собачьего мяса, переложенного вялой зеленью и завернутого в лаваш, и ему стало совсем хорошо. Странно, шаурма ведь восточное блюдо, а на Востоке собачатина не в моде. Собак, насколько он помнил, едят в Корее. И еще на Соломоновых островах.

Но ему и такая пища годилась.